Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию

— Нет...

Фрол Карпович прошёлся по кабинету, скрестив руки за спиной. Снова постоял в задумчивости.

— Антон. Ты в его слова веришь?

— Да.

— Тогда так... Крест — вернуть! Штраф — треть жалования на полгода, но это тебе при твоих доходах... Не важно! Ты, Иванов, на год у меня под особым присмотром! Чуть не так дыхнёшь — вышвырну! Всё! Свободны!..

И Серёга проснулся весь в холодном поту.

Встал, пошёл на кухню, поставил чайник. Закурил.

Во входную дверь тихонько поскреблись. Ничему не удивляясь — открыл. На пороге стоял инспектор.

— Пустишь?

— Проходи.

На кухне Иванов молча поставил вторую чашку, насыпал в неё заварки, придвинул к Антону пачку сигарет и зажигалку.

— Осуждаешь? — спросил он самое наболевшее.

— Нет. Но неприятно, что мне не сказал, не скрою.

— Когда? При девчонках?

— Тоже верно...

Помолчали. Теперь начал Швец.

— Тут это... Карпович адресок подкинул, сгонять надо. но не пойму — то ли неофициально, то ли вообще секретно... В кармане записку от него нашёл. А в конце приписка — сжечь. Короче, с утра поедем.

— Хорошо. Давай кипяток разолью...

***

— Ну, что там? — с нетерпением спросил инспектор, глядя на стоявшего в свежевырытой яме подчинённого.

— Не знаю... Сундучок какой-то железный. Я его отсюда не вытащу... Ломик дай, вскрою!

— На!

— Ага, сейчас...

Заскрежетало, ухнуло.

— Ну?!

— Открыл!

— И что там?

— Крест... Увесистый, светится...

— Почему-то мне думается, что сдавать его не надо...

— Серёга, выпить есть?

На столе появилась запечатанная бутылка сорокоградусной, рюмка.

— Нет. Стакан давай, ограничение теперь позволяет. Надо.

— Как скажешь.

Тара для водки стала пообъёмней. Забулькало.

— У-ух! Ещё.

Снова забулькало. Антон опять выпил, полностью проигнорировав заботливо поданную кицунэ закуску. Закурил, обернувшись к окну.

Таким начальника Иванов видел в первый раз. Позвонив в дверь, инспектор, не здороваясь, прошёл на кухню и стал методично напиваться. Мрачно, угрюмо, безысходно.

Помощник с расспросами лезть поостерёгся. Видел — не в себе Швец. Произошло что-то серьёзное. Нужно приятелю успокоиться, очень нужно. Потому пусть пьёт, потом сам расскажет. Маша тоже разумно помалкивала.

Докурив, Антон безрадостно взял бутылку в руку и прикончил остатки прямо из горла, даже не поморщившись.

— Вот ведь погань, — ни к кому конкретно не обращаясь, начал он. — Столько лет мечтал тяпнуть, по ночам снилась, проклятая, а оно вон как вышло... Ещё есть?

— Есть, — не стал скрывать Серёга. — Только расскажи, что приключилось сначала.

Инспектор согласно кивнул головой.

— Конечно, но бухло сразу ставь, — и, заметив саркастичный взгляд помощника, добавил. — Не боись, раньше времени в беспамятство не впаду, хотя очень хочется.

Грустно вздохнув, домовая скрылась в кладовке, откуда вернулась с поллитровой ёмкостью в иностранных этикетках. Поставила на стол, жалостливо посмотрела на парня, а после не смогла смолчать:

— Ты бы хоть закусывал, Антоша. Не дело так...

— Не дело, — согласился Швец. — Ты права, извини. Пришёл в гости и накидываюсь, как алкаш привокзальный.

Щёлкнула пробка, зажурчала коричневая, ароматная жидкость, наполнив кухню запахом дуба, ванили и корицы. Инспектор снова взял стакан, поднёс его к губам, а после решительно вернул обратно на стол.

— Нет! Сначала дело! Короче, ситуация такая: в очереди, где покойники сортируются, постоянно ведётся работа по сбору информации. Сами понимаете, люди по-разному на тот свет попадают. Иногда не по естественным причинам. Сегодня моё дежурство по графику, так что информация из первых уст... Бабульку одну там увидел, так она рассказала, что доживала свой век одинокая, в самом центре города, со всеми удобствами в царской однушке. Сын в Афгане погиб, родственников особых не имела, угасала потихоньку на пенсии, в общем... И тут к ней из непонятного фонда по помощи матерям, чьи дети погибли в локальных войнах, тётка пришла. Чаю выпила, печенье сожрала, жалобы стариковские на здоровье послушала. Оформила ежемесячную материальную помощь. Точную цифру не запомнил, но по вашим деньгам очень немного.

Навещать стала. Тихой сапой, постепенно, уговорила старушку квартиру продать, а вырученные деньги положить в банк и в дом престарелых для богатых переехать. Мол, на одни только проценты от вклада получит бабка полный пансион. Рекламки яркие показывала; душевно так вещала, человечно.