Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #2

— Платка с собой нет, — пояснила она. — Не думай, я в церквях бывала, крещёная даже. Иди, я тебя тут подожду.

Инспектор пожал плечами и поднявшись по ступенькам, вошёл в двери.

Внутри народу оказалось немного, но оно и понятно — служба уже окончена.

Немой обнаружился тут же, искать не пришлось. Он стоял с закрытыми глазами прямо посередине церкви, раскинув руки в сторону, словно статуя Христа в Рио-де-Жанейро, а со всех сторон на него смотрели канонические, суровые лики святых, и был запредельно счастлив. На Ванькином лице застыла искренняя, блаженная улыбка, густо замешанная на радости и внутреннем покое, а аура сияла, словно подключённая к электричеству.

Серёга даже опешил. Первоначальный план вытащить за шиворот строптивого чудика и затолкать обратно в машину полетел псу под хвост. Ну нельзя трогать человека, когда ему так хорошо. Грех это. Пусть постоит, понаслаждается. Не вечно же ему в такой позе торчать? Руки затекут. Потому, купив у сухонькой бабульки в церковной лавке пару свечек и поставив их где положено, Иванов тихо покинул храм, внутренне настраиваясь на ожидание и попутно прикидывая, где поесть. Аппетит он нагулял уже будь здоров!

Спустившись с крыльца, вышел за ограду, спокойно закурил. Подошла Элла.

— А где твой подопечный?

— Там остался. Молится, — выпуская струйку дыма, коротко ответил Иванов. — Решил не мешать. Не думаю, что надолго. Пойдём лучше столовую поищем или магазин какой. Есть хочется.

— Не заблудится?

— Нет. Он, может, и слегка тронутый, но не полный идиот. Машину знает, да и мы ненадолго. Хотя, может ты и права... Далеко отходить на всякий случай не будем.

Ведьма с расспросами лезть не стала, полностью удовлетворившись объяснением парня, и согласно кивнула головой.

— Пошли. И кофе заварной найти попробуем. Я, знаешь, ещё та кофеманка. С утра пока пару чашечек не выпью — словно варёная хожу.

Магазинчик обнаружился практически рядом, за перекрёстком. Подождав, пока местная говорливая старушка выберет горсть конфет и пожалуется дородной, неулыбчивой продавщице на жизнь, приобрели пару разогретых в микроволновке пирожков с картошкой и по стаканчику так любимого Эллой напитка, а после неспешно пошли обратно, решив позавтракать на улице.

Паперть с этого места была видна как на ладони.

Подкрепившись, инспектор пришёл в благодушное настроение и даже настроился сказать девушке что-нибудь приятное, с удовольствием рассматривая её прелестные бугорки под футболкой, как вдруг парня жёстко сдёрнул с небес на землю встревоженный, напряжённый голос ведьмы:

— Тамчто-то происходит...

Серёга сразу перевёл взгляд с груди Эллы на церковь и обомлел: в патрульную машину, подъехавшую почти к ступенькам храма, двое дюжих полицейских трамбовали Ваньку, ловко заломав ему руки за спину. Рядом стояли, слегка ошалело глядя на происходящее действо: молодой, курчавобородый мужчина в спецодежде священника, старушенция, распоряжавшаяся свечками, да пара невзрачных, рабочего вида дядек, лет по пятидесяти каждому. Остальной народ толпился на ступеньках, близко, впрочем, не приближаясь.

Служитель церкви, к тому же, что-то горячо, усердно втолковывал правоохранителям, по-мальчишески, несолидно переминаясь с ноги на ногу. Сам разговор, из-за расстояния и шума дороги, расслышать не удалось, но хватило и увиденного, чтобы понять: чудик крупно вляпался.

— Ах ты ж ё... — вырвалось у Иванова.

Первым порывом у Сергея было догнать, разрулить, запугать Печатью; порешать вопрос деньгами, наконец — однако ничего из этого он сделать не успел. Приблудыш скрючился в отделении для задержанных, по-простому именуемом «обезьянником», хлопнула дверца с решёткой на маленьком окошке, попрыгали в салон люди в форме и патрульный автомобиль, весьма резво, поехал прямо по тротуару, мимо почти замершего автомобильного потока, увозя странного немого с каждой секундой всё дальше и дальше.

— Мы в ответе за тех, кого приручили? — грустно и ни к месту процитировала Экзюпери ведьма. — Жалко глупенького... Что теперь делать?

Вместо ответа инспектор от бессилия зарычал. Глухо, яростно, утробно — чем сильно переполошил Эллу. Она, немедля ни секунды, повисла у него на шее, крепко обняв и сбивчиво нашёптывая на ухо всякие успокаивающие слова; принялась даже гладить по голове.

Помогло. Иванов кое-как успокоился, усилием воли загнав ярость в глубину подсознания и освобождая мозг для дела, а после благодарно приобнял девушку за талию и поцеловал её.