Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

Давая рассказчице прийти в себя, Иванов постучал пальцами по краю столика.

— Кавказец?

— Не думаю, — возразила Лана, промокнув губы салфеткой. — Одна из девочек часто в Абхазии отдыхала, какие-то друзья семьи там обитают. Сказала — голос как в анекдоте про грузин.

— Меняет для страха?

— Скорее всего. Худой, длинный, несуразный, неловкий, весь в чёрном. Постоянно торопится.

— Допустим, — инспектор не жаждал узнать подробности отношений между жертвой и напавшим, однако выбора у него не имелось. Без кровавых подробностей никак. — Залез чел в маске в трусы студенточке. Потрогал. Дальше что?

— Дальше больно. Мял, сжимал, изредка вынимал руку и нюхал пальцы. С присвистом, будто кобель течную суку.

— И такие подробности смогли запомнить бедные, перепуганные девочки? — не скрывая сарказма в голосе, поинтересовался Иванов.

— Девочка, — нимало не смущаясь, ответила букинистка. — Одна. И давно не девочка, а напротив, большая любительница мальчиков. Ей то ощупывание — не более, чем мелкое приключение. Про вторую промолчу. Трясётся, бедняжка, при одном упоминании...

— Там наряды прогуливаются, — не сдавался Сергей, пытаясь увидеть всю картину целиком, со всех ракурсов. — Прибежали бы на крик.

— Шутишь? — искренне изумилась женщина. — Вопить с ножом у горла? Им дышать страшно в те мгновения, а ты — наряд звать. Не забывай — это дети. Да, созревшие, с аппетитными сисями и тугими писями, как бы пошло и цинично это не звучало, но ключевое слово — дети. Со своими представлениями о том, что «хорошо» и что «плохо». Потому, кстати, и с заявлениями не обращались. Стыдно признаться в том, что тебя едва не изнасиловали. Засмеют, заклюют однокурсницы с однокурсниками. Скажут, даже маньяк побрезговал. Это же не Ванштейн с телевизором и всеобщим сочувствием, это жизнь. Просто так не пожалуешься.

Резон в этих словах имелся. Иванов по опыту знал — о преступлениях, связанных с физическим насилием, заявляют далеко не всегда.

— И что ты хочешь от меня?

— Помощи. Поймать ублюдка. Я пойду, прогуляюсь по окрестностям. Ты следуй неподалёку. Скрутить я его и сама скручу в бараний рог, пусть только попадётся. Но тем не менее помощь мне не повредит.

Легкомысленности наряда женщины нашлось объяснение.

— На живца попробовать хочешь?

— Да.

— Не выйдет, — отрезал Сергей. — Ты себя в зеркало видела? В тебе от юной девочки только половая принадлежность, уж извини за прямой намёк на прожитые годы. Не клюнет.

Собеседница снисходительно улыбнулась.

— Извиняю. Клюнет. У меня духи есть. С феромонами. Рецепт аналогичный тому, который ты на себе испытывал в своё время. Через губную помаду. Помнится мне, работает.

Упоминание про позабывшееся стресс-интервью в доме Ланы заставило инспектора уткнуться в свою чашку с чаем. Он в подробностях припомнил захлестнувшее его тогда животное желание и те усилия, которые ему пришлось применить, чтобы не наброситься на женщину.

По коже морозец пробежал...

Зато букинистка напоминанием осталась весьма довольна. Ей, похоже, придуманный план казался идеальным.

Прикончив напиток в два глотка, парень собрался с мыслями и отрицательно покачал головой:

— Не советую. Плохо кончится. И до середины ботсада не дойдёшь.

— Почему?

— Потому что духи твои сработают на всех встречных мужиков, а не выборочно. И любой из них легко может не сдержаться, рискнёт поискать твоей взаимности. Даже если не изнасилует, то точно пристанет как банный лист.

— Об этом я не подумала, — расстроившись, признала букинистка, нервно комкая салфетку. — Ты прав. Идеи? Предложения? Задумки? Готова на любой риск под руководством столь обаятельного умника...

Отмахиваться незнанием или занятостью на службе Иванову не хотелось. Лана не раз помогала ему, пусть и своеобразно, а долг платежом красен. Да и не стала бы она привлекать его про запас, для массовости или подстраховки. Наверняка понимает, что одной такие номера, как отлов щупателей с нюхателями, проворачивать попросту неудобно, без помощника — никак.

Заинтересовало другое — букинистка ни словом не обмолвилась о своём непосредственном кураторе или начальнике (точного определения инспектор не знал) — Александросе. По всему, не в курсе он о планах подчинённой. Вывод — действует женщина на собственный страх и риск. Почему?

— Я заплачу, — зачем-то добавила Лана, обижая парня.

— Да иди ты!

— Прости, — женские ладони легли на мужские лапы, упёршиеся в стол, а перегнувшийся через стол торс продемонстрировал глубокое декольте. — Прости, пожалуйста. Не подумала. Дура. Отшлёпай, если хочешь. Потом.