Вадим Булаев - Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #5

— Сбежать нельзя. Окно с человеком в конце коридора — обманка. Голографическая проекция. Вздумаешь прыгнуть — окажешься в каземате без выхода. За дверью — постоянно активная ловушка. Ты здесь навсегда... Ой! У тебя падает.

Скользнув вниз, женщина умело вернула очумевшему от поворота событий парню нужный уровень потенции. Демонстративно облизнулась, чмокнула и развернулась спиной, оттопырив зад.

Настала очередь инспектора прижиматься, не без приятности облапив сочную женскую грудь.

— Пока ты не согласишься... — почти неслышные слова чередовались громкими постанываниями, — останешься тут... и потом останешься... наверное... Не знаю... Пронести ничего не смогу... меня за периметр не выпускают... Александрос под подозрением у твоего шефа... Есть идеи, что делать?..

Отыгрывая роль (что крайне больно било по Серёгиному самолюбию — вместо добротного секса вытанцовывалась агентурная встреча), букинистка не забывала вворачивать страстное: «Да!», «Ещё!», «Глубже!», «Не останавливайся!». Охи с ахами тоже удавались в тему.

Со стороны посмотреть — счастлива баба. Вот-вот «Das ist fantastisch» завопит и затрясётся от оргазма. Охране точно пикантное видео понравится.

Н-да... Иванов бы и сам не отказался от копии. Для личного пользования, чтобы в старости вспоминать.

И как смекалисто придумано! Затащить под душ, где вода глушит звуки, устроить шоу, и заговорить под конец, когда все заинтересованные лица сконцентрируются на действии, а не шевелении губ.

Впоследствии, конечно, под чутким руководством Александроса запись разберут на микроны и, если ничего не услышат, то наверняка попытаются по речевой артикуляции разобраться. А не угадали! Они к камерам спинами или боком постоянно, инспектор только теперь заметил. Главное, позы сохранять.

Зарвался... Техника в двадцать первом веке далеко шагнула. Звукоснимающей аппаратуры пруд пруди, под какие хочешь задачи; ну и остаётся допрос под Печатью... Или Лана и об этом позаботилась? Но там не обхитришь. Спросят — отвечаешь честно. Неоднократно убеждался.

Провокация?

Оказавшемуся в двусмысленном положении инспектору приходилось туго. Нужно и процесс не прекращать, и думать.

Врёт? Очередная хитрость? Или сама вляпалась по уши в эту историю? Получила билет в один конец?

Как проверить?

Давя сомнения, Сергей посмотрел на образовавшуюся проблему с иной стороны. Что он теряет, пообщавшись с букинисткой? Ничего. Промолчит он, настучит — разницы нет. Выпустить его не выпустят, извиняться не станут, орден не дадут.

Надо рисковать.

— Мне требуется немного Силы и Александрос.

Продолжать не стал, довольный собой. Обтекаемо получилось, без подробностей. Понимай, как нравится. В случае провала можно на непокорный нрав списать. Возмечтал лишний раз репу прекрасномордому начистить — примитивные, понятные любому желание и мотивы.

— Тогда сейчас... — вклинилось среди стонов.

Покладистость букинистки заставила понервничать, однако отступать — поздно.

— Тюремщики?

— Помогу... Устрой истерику... Силу возьмёшь у меня после того, как я с конвоем разберусь... постарайся не убить... У тебя будет меньше минуты, потом подмога примчится... И кто такая Юлька?!!

Извернувшись, женщина впилась ногтями в ногу инспектора с такой силой, что тот заорал. По-настоящему, от неожиданности позабыв о ритмичности движений.

Партнёрша стремительно отстранилась, оставляя мужскую конечность в покое, и резво выскочила из душевого поддона, напоследок до упора открыв кран с холодной водой.

— Импотент!— дурным голосом истошно завопила букинистка. Визгливый голос, многократно отражённый от стен камеры, резанул по ушам.

Сверху рухнул ледяной водопад, мгновенно покрыв шкуру Иванова крупными пупырышками.

На худенькие плечи уже бывшей партнёрши порхнул халат, взметнувшиеся крыльями полы спрятали мокрую фигуру, пояс с остервенением обмотался вокруг талии. Подбородок Ланы негодующе вздёрнулся.

— Козёл! Дрочило малолетнее!

— А-а-а! — то ли от холода, то ли от обиды завопил инспектор, выпрыгивая на кафельный пол. При приземлении поскользнулся, упал, рассадив локоть и звучно чвякнув голыми ягодицами. — Сука! Сука! Вонючая сука!!! Убью нах!..

Заканчивая матерную фразу, узник и сам не понимал — понарошку или по-настоящему всё вокруг происходит. Истерика далась сама собой, слишком легко для уравновешенной психи, и не хотела отпускать, застилая здравомыслие. Тянуло крушить, драть глотку, выплёскивать на кого угодно накопившиеся обиды, назначив того виновным.