Макс Фрай - Зеленый. Том 2 [litres]

Уже на пороге Александра понимает, что вышла в ночной рубашке, смущенно бормочет: «Переодеться», но Сайрус говорит:

– У тебя красивое платье. В нем и иди.

Потом они долго бредут вдоль моря – Александра по самой кромке прибоя, а Сайрус по колено в воде, потому что он мертвый, не боится промокнуть, ему все равно. Александра чувствует себя очень усталой, она отвыкла помногу ходить. Но Сайрус смотрит так ласково, что сил прибавляется. Просит: «Давай еще немного пройдем».

Наконец Сайрус опускается на песок, говорит:

– Садись рядом.

Александра робко устраивается на расстоянии вытянутой руки, Сайрус смеется:

– Не стесняйся, двигайся ближе. Я не буду к тебе приставать. И рад бы, да не получится. Сам виноват, не надо было умирать!

Александра совсем не дура, она понимает, Сайрус просто из вежливости говорит, что рад бы, мертвые беспредельно добры. Но сердце, которому не прикажешь, все равно замирает от счастья, потому что даже вежливость Сайруса – много больше, чем до сих пор с ней случалось. Еще никогда с Александрой не старалось быть вежливым такое прекрасное существо.

– Спасибо тебе, – говорит Сайрус, так тепло, что у Александры перехватывает дыхание – мне спасибо? за что?

– Ты сейчас любишь меня так сильно, безнадежно и нежно, что я ощущаю себя живым, – объясняет ей Сайрус. – Мертвые живы любовью к ним. То есть к нам. Но сейчас я и сам не верю, что мертвый. Ты умеешь любить. Ты хорошая девочка, Александра, – говорит он, доставая из кармана белоснежных одежд бутылку вина. – Жизнь перед тобой виновата, что так печально сложилась. И мы все перед тобой виноваты. А я больше всех виноват.

– Этого быть не может, – мотает головой Александра. – Ты лучше всех в мире. Ты не можешь быть ни в чем виноват.

Сайрус открывает вино, жадно, прямо из горлышка пьет, наконец протягивает Александре бутылку, в которой осталась едва ли треть.

– Я же правильно помню, ты можешь пить вина для мертвых?

– Могу. Только сразу пьянею от них.

– Не беда, – улыбается Сайрус. – Затем и нужно вино, чтобы нам с тобой пьяными быть! Пей, любовь моей жизни. Это «Горячий ветер» девятого года, одно из редчайших и лучших вин.

Услышав от Сайруса «любовь моей жизни», Александра теряет разум и залпом, как воду, допивает остатки вина; впрочем, оно и есть как вода, совершенно без вкуса и запаха. Александра пока недостаточно мертвая, чтобы его оценить. Но это как раз совершенно неважно. Когда допиваешь вино за Сайрусом, нет разницы, какое оно на вкус.

Он сказал мне: «любовь моей жизни», – думает Александра, чувствуя, как по телу растекается то ли горячий хмель бытия, то ли чужая сладкая смерть. – Неужели это тоже только из вежливости? Не может такого быть!

Александра почти не знакома с Сайрусом, до сих пор только издали им любовалась, поэтому и не знает, что он эти слова говорит всем подряд.

– Ты хорошая девочка, – шепчет ей Сайрус с такой бесконечной нежностью, словно они вместе ночь провели. – И сны у тебя самые лучшие в мире, никто никогда до сих пор не видел таких. Мы с тобой поступили нечестно, несправедливо, но не со зла, а от великой любви. Ты нам всем так понравилась, что решили тебя здесь оставить. Дальше не пропустить.

– Дальше? – переспрашивает Александра и слышит свой голос, чужой, чересчур писклявый, словно бы со стороны. – Куда – дальше? Я здесь так счастлива, как никогда не была в прежней жизни. Будь моя воля, навсегда бы тут с вами осталась. Зачем еще куда-то меня пропускать?

– Ты просто не представляешь, какие чудеса лежат за границей, которую мы сторожим, – говорит Сайрус, и лицо у него становится такое мечтательное, что сразу видно: он бы сам с большим удовольствием за этой границей пожил.

Сайрус достает вторую бутылку вина, открывает, пьет, отдает Александре.

– Бабка моя говорила, если допьешь за кем-то из чашки, все его мысли узнаешь, – улыбается он. – Интересно, из бутылки тоже считается? Ты уже мои мысли узнала? Можно не рассказывать дальше? Или все-таки лучше словами сказать?

Александра закрывает глаза и честно старается прочитать мысли Сайруса. Сквозь счастливый звон в голове она слышит – конечно, ей только кажется, но так достоверно и убедительно, что не остается сомнений – «Ты лучше всех в мире, уж я-то знаю, я мертвый, а мертвым наплевать на внешнюю красоту».

Наконец она отвечает:

– Расскажи словами, пожалуйста. Мысли такие прекрасные! Но я не могу разобрать, где твои, где мои.

Сайрус подвигается еще ближе и обнимает ее за плечи. Александра явственно ощущает прикосновение его рук. Вообще-то считается, что прикосновение мертвеца почувствовать невозможно, но любовь, – торжествующе думает Александра, – творит чудеса!