Антон Текшин: Волшебство не вызывает привыкания — 3 [СИ]

— Я верну твою семью, слышишь! — продолжала надрываться загнанная в угол жрица. — Я чувствую, ты тоскуешь по своим близким. Их можно воскресить! Всех!

Горгулья замерла у крайнего креста перед самой площадкой. А вдохновившаяся Глаша указала на меня:

— Павших можно воскресить! Спроси у своего дружка, Платоша не даст ему соврать.

— Это правда, — не стал я отпираться. — Меня и самого вернули с того света. Правда, сделал это ангел, а не торговка свечами. Прости, что молчал.

— Видишь, он врал тебе! — победно улыбнулась жрица. — Об этом многие знают, но они не хотят воскресить всех, а только избранных. Своих родных, любимых. Они сами будут решать, кто достоин жизни, а кто — нет! Разве это справедливо?!

Пылающий опал укоризненно уставился уже на меня.

— Толя, а ты бы хотел вернуть «висловцев»? — в свою очередь поинтересовался я. — Может, Горького? Или тех казачков, что хотели нас расстрелять? Да и вообще, мне сомнительно, что эта интриганка может поднять хотя бы одного покойника без некромантии.

— У неё есть дар, — неожиданно подал голос доселе молчавший Платон. — Но возможности ограничены. Она хочет развить себя, и найти других одарённых.

— Замечательно, только сколько поселений ей придётся разорить в процессе, а? — прищурился я.

Каждый новый шаг давался всё труднее. Ампутированную конечность дёргало, а система то и дело выдавала мне предупредительные сообщения. Хорошо, что я предусмотрительно вложился в укрепление тела, иначе лёг бы рядышком с отсечённой рукой. Но и без постороннего вмешательства тут явно не обошлось — жрицу будто окружало плотное поле, замедлявшее движения. Будто в киселе бредёшь, даже моргать тяжело.

— Это неважно, — отмахнулась от всех обвинений Аглая. — Мне уже под силу возвращать несколько людей за раз благодаря Платоше. Мои братья и сёстры тому пример, они не боятся умереть. Как только я буду способна на большее, все пострадавшие вернутся к жизни! Даже те, кто воевал против нас. Но они все будут жить в мире и счастье.

— Попробую угадать, а ты хочешь стать посреди этого благолепия чем-то вроде богини, которая будет следить за порядком?

— Не богохульствуй! Я просто слуга Господня, такова его воля! Люди слишком слабы и падки на соблазны, за ними должен кто-то приглядывать!

Мне пришлось опереться на топор, чтобы не упасть от такой наглости. Горгулья тоже не двигалась, внимательно слушая проповедь.

— Прошу тебя, именем Господним, останови его! — взмолилась женщина, указав на меня. — И через несколько дней встретишься с живой семьёй, клянусь! Я избавлю тебя от этого проклятья, и ты будешь свободен. Хочешь, останетесь здесь и станете частью нашей паствы, а нет — отправитесь, куда пожелаете.

Так вот чем она покупала даже самых верных людей Атамана! Вряд ли сейчас найдётся человек, который никого не потерял, и подобный соблазн слишком велик. Прямо-таки неподъёмно. Я и сам готов был на многое ради одной призрачной надежды, а тут — стопроцентная гарантия. Уж не доверять Платону у меня причин не было.

Анатолий даже в каменной оболочке оставался прежде всего человеком. Поэтому он что-то глухо прорычал и вырвал гранитный крест из бетонного основания. Такое резкое движение едва не раскололо его на куски, но он смог кое-как удержаться.

— Он говорит, что его семья — это вы, — произнёс Платоша, невесть как оказавшийся рядом со мной.

— Что?

Аглая неверяще уставилась на мальчика, который моментально покрыл расстояние в несколько метров, пока в неё не прилетел тяжеленный крест. Анатолий вложил в бросок все свои оставшиеся силы, отчего его каменный корпус не выдержал и треснул на куски. Гранёный снаряд играючи смял хрупкое женское тело, впечатав его в ограду. Выжить после такого удара не смог бы даже людоящер, поэтому система тут же поздравила меня с переходом на пятый уровень разом. Хотя я был наименее достоин награды.

Вместе со смертью жрицы исчезла и отталкивающая аура, позволив мне в три прыжка подскочить к рассыпавшейся горгулье.

— Толя, не смей! Ща мы цемент найдём и быстренько тебя проклеим… Ну ты чего! Там БТР починить некому, девочки спасённые на тебя заглядывались…

Но мои неуклюжие попытки сохранить остатки статуи ни к чему не привели.

Даже накрытые сброшенными балахонами и собственной курткой обломки продолжали трещать, будто перегретый поп-корн. Опал в глазнице потускнел и вывалился наружу, а следом сама голова раскололась на множество осколков. Не только порталистка сражалась из последних сил, оказывается. Вскоре под тряпками остался один лишь серый песок с мелкими чёрными вкраплениями.