Александр Войкин - О людях, сверхсилах и удаче. Том 2 [СИ]

С этими словами он улизнул с ринга, встревоженно направившись к сидевшим за столиком пожилым сверхам.

— Ты действовал неплохо, — раздался рядом негромкий голос наставника. Я бросил на него короткий взгляд. Меньшиков повел плечами, взглянул в сторону Куро. Кажется, их взгляды встретились, потому что Аркадий Николаевич тихонько усмехнулся.

— Я слишком долго ждал схватки с тобой. Не разочаруй меня.

Вжух — и оба превращаются в размытые пятна, мгновенно схлестнувшиеся в центре ринга. Сила удара оказалось такой, что меня волной снесло к канатам и выбросило за пределы ринга. Перекатившись, я вскочил на ноги и принялся наблюдать за боем. Впервые вижу сражение двух высокоранговых сверхов. Такое происходит нечасто!

Чтобы лучше видеть, я вскочил на ринг перед канатами, стараясь не упустить ни единого момента.

Куро атаковал безжалостно, но как бы играючи, словно не решался выложиться на сто процентов, чтобы не навредить сопернику. А вот Аркадий Николаевич, напротив, по моим ощущениям, дрался больше чем вполсилы. По скорости оба были примерно равны, но вот по техникам кардинально отличались друг от друга. Отец использовал короткие, почти без замаха, удары, хлёстко прилетавшие со всех сторон, в то время, как Меньшиков предпочитал использовать гибкую защиту и контратаки, которые, впрочем, неплохо доставали Кирилла.

Удар — наставника отбрасывает почти к канатам, но он молниеносным перекатом уходит от следующего выпада, пригибаясь к полу, атакует «косой». Куро подпрыгивает, и тут Меньшиков резко выпрямляется и в воздухе бьёт соперника ногой в живот, возвращая с «небес на землю». Звук от удара тушки Огнёва оказался неожиданно громким, эхом отозвавшись в ушах.

Аркадий Николаевич ускорился ещё сильнее, намереваясь добить врага, но Кирилл шустро вскочил на ноги, невероятным кульбитом ушёл от атаки, застыл у канатов. Я разглядел довольное выражение лица у этого психа. Похоже, отец вовсю наслаждается боем. Оно и очевидно: мало кто способен бросить вызов сверху восьмого ранга, по сути, это ступень, приближённая к божеству. И, раз бойцов девятого ранга никто и никогда не встречал, то естественно, что восьмиранговые стоят на вершине мира Изнанки.

Оттолкнувшись от канатов, Куро рванул к сопернику. Меньшиков зарычал, принялся раскачиваться из стороны в сторону, совсем как я недавно. Кирилл приблизился, и тут мой наставник ударил снизу-вверх. Попади такая атака в цель, голову уже не склеишь.

Но отец каким-то образом то ли увидел, то ли почувствовал этот молниеносный выпад, скользнул спиной по полу, пытаясь сбить противника с ног. Меньшиков вынужден был отскочить, и тогда Куро правой рукой крутанул тело и обеими ногами влетел Аркадию Николаевичу в грудь.

Учителем словно из пушки выстрелили: с такой скоростью он врезался в канаты — те аж натянулись едва ли не до предела — и затем его отбросило обратно. Прямо на любезно подставленный локоть Кирилла.

Меньшиков упал на пол, закашлявшись и дожидаясь, пока получится сделать нормальный вдох. Распорядитель, украдкой вздохнув, поднялся на ринг.

— Ну что, друзья мои! По итогам схватки секундантов побеждает Кирилл Огнёв, и, таким образом, счёт равный. Мнение судей таково: в этом поединке объявляется ничья.

В гробовой тишине Куро наклонился, помог Аркадию Николаевичу встать, довольно похлопал по плечу.

— Ты молодец! — прозвучала похвала.

И тут зал взорвался криками и аплодисментами. Толпа вскочила, неистово нахваливая обоих бойцов, и я был с ней солидарен. Когда ещё доведётся стать свидетелем такого невероятно быстрого поединка на столь высоком уровне? Многие здесь, быть может, наблюдали подобное зрелище первый и последний раз в жизни.

Отец подвёл наставника ко мне, кивнул, улыбаясь.

— Неплохо действовал, Рюу. Но не стоило ослаблять контроль над эмоциями, иначе завершил бы поединок более технично.

— Ты прав, — смысла отрицать очевидное не было. Я и впрямь облажался с использованием абилки, и готов открыто это признать. Смешно даже: неделю назад подумать о таком не смог бы, чтобы я лично взглянул своим ошибкам в лицо и почувствовал себя виноватым — да ни за что. Но теперь всё изменилось. Я изменился. И, как ни странно, приятно это осознавать.

— Не дави на него, ему ещё многому предстоит научиться, — хмыкнул Аркадий Николаевич, потирая грудь. — А хорошо ты меня приложил, до сих пор все внутри трясётся.

— Прости, не рассчитал и ударил на восьмидесяти процентах, — фыркнул Куро. Меньшиков закашлялся.