Генрих - Отпуск на всю жизнь

Наконец мачеха запаковывает начинку под хитрую тестовую плетёнку, – я тут же влезла потренироваться, – и помещает все четыре увесистых, длиной в две ладони, пирога в духовку.

– Надо бы мне научиться, – рассуждаю я, усевшись спиной к окну прямо на пол, – Вот понадобится мне соблазнить какого-нибудь молодого человека, я ему раз! Пирог под нос! И всё, он – мой.

– Молодого человека не так надо соблазнять, – хихикает мачеха, – твой способ хорош для мужчины за тридцать. Они к тому возрасту как раз приучаются ценить такие вещи.

– Для молодых я и сама знаю способы, – срезаю я, – подумаешь, бином Ньютона.

– Ну, и какие? – насмехается мачеха. Она что, считает себя опытной женщиной? Ну-ну…

– Такие, – туманно отвечаю я, – лучше ты покажи, раз учишь меня.

– Показать? – мачеха хитренько улыбается. Она как-то подбирается, вроде ничего не делает, но развёрнутая осанка заставляет выпятиться грудь, глаза подёргиваются поволокой…

Я наблюдаю, судорожно вбивая внутрь себя настырно лезущие наружу восхищение и потрясение. Медленно и очень красиво Эльвира отводит ножку в сторону, вытягивая носок. Затем как бы невзначай сдёргивает полу халата, обнажая её до середины бедра. Не ослабляя вытянутую стопу, подводит ногу под себя, чуть согнув вбок. Резко выделяется линия бедра. Я не мужчина, но я судорожно сглатываю.

– Понятно. Вот как ты папу охмурила.

Мачеха вместе с хохотом возвращается к обычному виду.

– Сильно. Правда, сильно, – а сейчас я тебя сделаю, мамочка. Одной левой. Одним пальцем.

– Но я по-другому делаю.

– Как? – глаза Эльвиры горят любопытством.

– Очень просто, – я вытягиваю руку ладонью вверх и маню её пальчиком, – Чего ты так смотришь? Это всё. Не надо грудью козырять, нежные взгляды посылать, ножкой играть.

– Да ну тебя… – мачеха разочарованно отворачивается.

– Чего, да ну? – возмущаюсь я, – Это срабатывает. Только час назад кое-как от двух парней отделалась.

– Ты права, – мачеха не чувствует себя побеждённой, – Но такие всегда есть. Которые сами липнут. А вот как подловить того, кто не бежит за тобой, высунув язык и теряя слюни.

– А зачем мне тот, кто не пускает на меня слюни? – резонно спрашиваю я, – Какая может быть любовь, если мужчина тебя не хочет. Не верю я, что, например, отец не выдавал своего желания добраться до тебя.

– Ладно-ладно, подловила! – смеётся мачеха. Смотрит на часы.

– Пора, ну-ка помоги! – вытаскиваем один противень, с рыбными пирогами. Они раньше поспевают.

Один ливерный мы навернули горячим. Остальные оставили на ужин, там же в духовке.

– Дойдут, ещё вкуснее станут, – комментирует мачеха.

Но станут ли они вкуснее вечером, мы не узнали. Папахен заявился намного раньше, в четвёртом часу, часа через полтора после обеда.

Вхождение его происходит шумно. Изумляется мачеха, расширяю глаза я, а папахен внедряется в прихожую с какой-то коробкой и оставляет дверь открытой. За ним входит мужчина тоже с коробкой.

– Спасибо, сосед, – мужчина молча кивает и уходит.

– Подарок тебе, Дана! Я ж обещал! – папахен цветёт радостью за меня. А мне немножко неудобно.

– Так это, пап…

– У неё тройка по биологии, – выручает меня мачеха.

– Одна?

– Одна, – подтверждает Эльвира, – По английскому и физкультуре пять.

– По математике и химии тоже пять, – добавляю я, – Что? Я просто не успела тебе перечислить.

– Четыре один в твою пользу, – смеётся папахен, меня сразу отпускает. Одна тройка по второстепенному предмету его не огорчает.

Он уходит, ещё не всё принёс, понадобилась вторая ходка, и отогнать машину на парковку. Я ковыряюсь около коробок, читаю непонятные слова, чешу репу.

– Давай в твою комнату отнесём, – предлагает мачеха, – там и разберёшься.

Разбираться пришлось сильно позже. Пока папахен вернулся, пока он поел горячего пирога, пока вытряхнул из меня все подробности. Один весь умял, мы-то с мачехой вдвоём кое-как. Одно слово, мужчина.

Все втроём, сначала втроём, потом Эльвире стало скучно, разбираемся с коробками. Папахен разорился купить мне компьютер. Чешу репу, что это такое и с чем его едят, не имею никакого представления. Монитор, это такой средних размеров телевизор, только длиннее в глубину. Читаю сопроводиловку, ничего не понимаю! Процессор, это чего? Пиксель, это к чему?

– Последнее достижение, – гордо говорит папахен, – жёсткий дисковод на сто двадцать мегабайт.

Смотрю на него с тоской брошенного щенка. Дисковод, это чо? Мегабайт, это на каком языке? Папахен смеётся.