Генрих - Отпуск на всю жизнь

Ум-гу… приличная тачка стоит пятнадцать-двадцать, папина, на глазок, тысяч на двадцать пять тянет. А неплохо!

– Так что твои карманные деньги меня не разорят, – подмигивает мне папахен.

– Ты выдаёшь этой рыжей оторве карманные деньги? – строго спрашивает Эльвира, подпуская в голос прокурорские нотки.

– Не грабежом же ей заниматься, – мгновенно находит оправдание папахен, – А она ведь может.

– Мамочка, ты представляешь, всего триста рублей, – гляжу на неё жалобно-жалобно.

– Всего триста рублей?! – Эльвира на полном скаку, и не снижая скорости, разворачивается на сто восемьдесят градусов.

– Могу и больше, – папахен такой покладистый, иногда и с виду, – Но тогда придётся твой бюджет урезать.

– Мой бюджет священен! – в голосе холодная сталь королевской шпаги.

Это я их научила плохому. Постоянно подначивать друг друга. Моё обращение «мамочка» оттуда же. Поначалу оно носило откровенно насмешливый характер, Эльвира слегка дёргалась, потом привыкла. Мстила мне зеркально, обзывая «доченькой». Всё это очень смешно, ведь она старше меня всего на восемь лет. С половиной, если точно. Недолго она переводчиком проработала, попалась папахену на глаза, он её быстренько к рукам и прибрал.

После перерыва берусь за математику, но её надолго не хватает. Неполный час, и я уже не знаю, к чему придраться и где найти у себя дыру в знаниях. С точными науками, что для девушки не обычно, у меня складываются очень тёплые отношения.

После перерыва и часового рандеву с учебником химии дело подходит к ужину.

– Ну, и как успехи в святом деле подготовки к контрольным? – благодушничает папахен, вкушая блинчики с мясом.

– С математикой всё, с химией всё, а вот русский язык практически бесконечен. Сколько ни учи, меньше не становится.

– Может тебе помочь? – Эльвира на свою голову проявляет заботливость.

– Вот и поможете, – я не медлю, подсекаю мгновенно, – Сразу после ужина. Без вас никак.

Они переглядываются, я ехидно улыбаюсь. В конце ужина, заняв стартовую позицию в дверях, заявляю:

– Учёба – самый тяжёлый труд. Вот папа сегодня отдыхает, ты, Эльвира вообще каждый день баклуши бьёшь. Одна я тружусь беспросветно каждый день без выходных с утра до вечера.

– Да как ты смеешь?! – ей и так приходится мыть посуду, а тут я, – На мне весь дом.

– Да ладно! Знаем мы, кто там на тебе. У папы ночами свой священный бюджет отрабатываешь… – и тут же срываюсь прочь.

– Ах, ты – мерзавка рыжая! – взвизгивает Эльвира и несётся за мной. Нас догоняют громовые раскаты папиного хохота. У меня случился неожиданный выброс игривого настроения. Я ж говорю, гормональный шторм.

Визги и крики меняют тональность, когда папахен вываливается из кухни. Эльвира проявляет какое-то по-женски коварное проворство и ловит меня. Я-то думала, что неуловима, пока бегаю вокруг дивана, а она вдруг как скакнёт!

И вот она, зажав меня на диване лицом в подушку, колотит о ту подушку моей головой, щиплет за разные места и шипит, как гусыня.

– Я тебе покажу бюджет! Я тебе покажу «отрабатываешь»!

– Па-па спа-си, у-би-ва-ют! – но папахен только хохочет. Но затем всё-таки решает вмешаться.

– Хватит ребёнка мучить! – и валится на Эльвиру, организуя кучу-малу. Эльвира взвизгивает и переключается на нового врага.

Совсем очумели! Эльвира-то не пушинка, а тут сразу оба на мне. Усиленно пыхтя, выбираюсь.

– Обалдели совсем. Как дети, чесслово…

– Дана, помогай! Прояви женскую солидарность!

– Это как? – я всерьёз озадачиваюсь, – Укусить тебя?

Папахен, обессилев от нового приступа смеха, сваливается с дивана. Торжествующая Эльвира тут же его седлает. Я отступаю к своей комнате, даю финальное пожелание:

– Только при мне свой бюджет не отрабатывай, – и быстро исчезаю за дверью, воспользовавшись защёлкой. В дверь бессильно ударяет возмущённый визг и папин хохот.

24 марта, вторник, школа.

Время – перемена после второго урока.

Неожиданно меня с неотлучной Юлькой в одном из холлов припирает группа рослых крепких парней. Старшеклассники. То ли девятый, то ли десятый класс. Юлька привычно прячется за меня, я инстинктивно быстро оглядываюсь по сторонам. Нас отжимают к окнам, в сторону от трассы, по которой обычно перемещаются стада школьников. А перчатки-то надеть не успею, если что.

– Молчанова Дана? – осведомляется самый крупный верзила.

Думаю, подтверждать или нет? А то вдруг сразу бить начнут.