Джулия Кеннер: Дикий Зверь

Так и было, точно. Вот оно, разумное и рациональное объяснение. И Кэйт крепко ухватилась за него.

Но в то же время, она не могла подавить огромное предчувствие. Ощущение того, что её преследуют.

Что там, в темноте, прячутся демоны, и они знают её имя.

— Ты знаешь — прошептала она пантере. — Ты понимаешь, что произошло?

И тогда, воспарив по ветру, что, несомненно, было плодом её воображения, Кэйт услышала шёпот в ответ:

— Я понимаю, Кэйтлин. Я знаю, что ты моя…

***

Она была той самой.

Дикая эйфория прокатилась по телу Люка Агассу, когда он наблюдал за тем, как темноволосая женщина бежала вниз по тропе, её рюкзак был перекинут через одно плечо, а деревянная шкатулка прижата к груди. Он наблюдал за ней почти два года, из своей безопасной кошачьей тюрьмы, подозревая, но будучи неуверенным в том, что она — та самая. Его пара. Единственная женщина во всём свете, что может помочь ему взять под контроль его проклятие.

Впервые она появилась девятнадцать месяцев назад, как раз тогда, как начался второй год его добровольного заточения. Люк заметил её сидящую на скамейке под проливным дождём, а жёлтый дождевик и капюшон были её единственной защитой от стихии. В течение первой пары месяцев, после его заточения, Агассу, от отчаяния, пристально изучал каждую женщину-посетительницу. Это она? Или она? Или, может быть, это та роскошная блондинка?

Но, следовавшее разочарование за разочарованием ожесточило его сердце, и Люк бросил это занятие, сказав себе, что если его пара появится — он уж точно это не пропустит. А если же она не придёт… что же, тогда, такой как он, заслужил остаться в этом тёмном одиноком заключении.

Когда эта женщина сидела на скамейке — он заметил. Это стало первым ключиком. А сам факт того, что мужчина не мог оторвать от неё глаз — вторым.

Первое, на что он обратил внимание — её глаза. Глубокий оттенок синего, словно самый чистый сапфир — и столь наполненный болью и нераскрытой страстью, что он подумал, что его сердце разобьётся. Люку хотелось освободить её, сломить все цепи, что удерживают в прошлом его незнакомку. Позволить ей бежать свободно, а после — вновь приручить.

Люк представлял, как его пальцы исследуют каждый дюйм её обнажённой кожи, а мышцы в его лоснящемся кошачьем теле напрягаются в дикой примитивной потребности, когда мужчина видел перед собой то, как она выгибается под его прикосновениями, как перехватывает её дыхание, пока он медленно раскрывает её секреты.

Он почти обратился прямо тогда, когда впервые увидел её — так отчаянно желал принять свою человеческую форму вновь. Но мужчина не мог рисковать этим. Если он возьмёт эту женщину, если он сделает её своей парой, и она окажется не той…

Люк вздрогнул от осознания того, что мог поддаться искушению и обратиться, представляя, как она лежит в его кровати. Из-за безумия, пленившего его во время обращения в звериную форму, смог ли бы он остановить себя от того, чтобы растерзать этот образец идеальной женской красоты? Он так не думал. Мужчина был убийцей, чудовищем. В конце концов, вот почему он запер себя в своём персональном аду, оставаясь величественной чёрной пантерой, что жила только для развлечения масс, блуждавших по дорожкам Зоопарка Одубон.

Как и другие неизвестные из его семьи, Люк прожил жизнь в теле мужчины, но с душой пантеры. И, иногда, пантера брала верх.

Войдя в силу, проклятие ударило по обоим телам и разумам — тяжело и жёстко, — от чего Люк потерял контроль. Он упускал минуты, иногда часы, а когда его сознание возвращалось, оказывался в кошачьем обличии, и всегда голодный и во время охоты.

Изменения никогда невозможно предсказать: иногда ничего не происходит неделями, а, иногда, оборот случается дважды или трижды за день. Но когда безумие вновь минует и сознание возвращалось, Агассу мог вернуться обратно в человеческое обличие, едва пожелав это. Вот почему он так долго оставался в зоопарке. Он просто решил остаться в обличии пантеры.

И прежде, чем оказаться здесь, Люк попытался жить нормальной жизнью, попытался оставаться истинным человеком. Это было легко, пока не умерли его родители. Генетики, его родители усыновили Агассу, как только его настоящая мать покончила жизнь самоубийством после первого дня рождения своего сына, оставив его и его близнеца. Мальчишки остались на попечении государства, и, в конце концов, его брата усыновили. Люк часто оплакивал то, что их разделили, надеясь, что его брат оказался более удачлив, чем он сам. Пара, что в итоге приняла Люка в свой дом, искренне любили его всем сердцем. Даже больше, как учёные, они поняли его.