Александра Огеньская - Старовский раскоп

Конец? Совсем?! Но так же ведь….

И кричит ребенок.

И еще кто-то.

И зажмурилась, когда нож медленно пошёл вниз, а невидимые путы…

Оттолкнули. Под лопатками не камень — снег! Незнакомый плюгавый мужичонка вцепился в еще одного незнакомого, широкого и могучего плечами… и вместе они ругаются благим матом… Тут же Антон. С ножом, растерянный. Замер…

И тут же — куча народу… Из всей кучи и свалки выцарапывается один:

— Андрей! Андрюша!

— Алинка! Живая?! Черт! Валераааааааааа! Валерка! Валера, ты меня узнаешь?! Сейчас! Валера, держись!

И Кошки… как их много. Рычат. Зубы у них… и глаза… и когти… И в этой мешанине Андрей тонет, его топчут, кусают, царапают, он кричит, машет ножиком… исчезает снова… в голове плывет…

— Андрюша!

Тут еще волки под ногами. Но почему-то не страшно.

— Это ж валеркин друг! — орет кто-то из одинаковых, с желтыми керосинками глаз, плечистых как на подбор мужчин. Откуда еще и они взялись?! — А ну, мрази! А ну-у-у!

И свалка… И плечистые оказываются совсем не мужчинами, а пегими и серыми волками вроде тех двоих, которые больше похоже на мертвых, чем на живых… И серое вливается в черное, а в черном уже давно утонул, и больше уже не слышно, Андрей.

Алинка подскочила, хотела тоже лезть, спасать, вытаскивать, но запнулась о волка… волк дернулся.

И поэтому пропустила, в какой момент плюгавый мужичонка вдруг уронил широкого, мощного на камень, где недавно лежала сама Алинка.

— Ну чего стоишь?! Давай! — это он не Алинке, это мужичок Антону. Антон ничего не может понять, тогда мужичок зло шипит. — Тебе нужна жертва — Пантера?! Ну! Быстро!

И опять — trиs rapide, русских слов не осталось, только заело вот это: "trиеееееs rapiiiiiiideeeeeee"….

Черный уже плюется кровью и хрипит… Ужа никакого удивления не достает, когда от камня подымается дрожь, и тут только замеченный мальчонка катается по земле, слабо отбиваясь от какого-то зеленоватого свечения… свечение оформляется в кошачий силуэт… мальчонка замирает… мужчина на алтаре уже молчит… зато орут все остальные…

Где Андрей?!

— Стоять! Прекратить мясорубку! — мощный бас. Этого, с басом, Алина уже знает, это Алексей. Волк. Он здесь начальник… Но остальные волки не слышат, продолжается густой замес черного и серого. — Довольно жертв! А ну! Убьете же человека! Уррррроды! Стоять!

Тщетно. Только двое или трое замирают…

Алинка, всхлипывая, подымается… Как холодно-то…. Антон рыдает, уткнувшись лбом в алтарь… или что это он делает? Рядом мальчишкой уже суетятся женщины… Алинке тяжело, ноги подкашиваются, и в месиво идти страшно, но там Андрей… И его нужно спасать… Тощий мужичок пытается ухватить Алину за плечо.

И вдруг становится очень тихо. Воздух густеет, как желе… или как болото… становится.

В этой тишине обнаруживается мужчина — высокий, непонятный, от него тянет медью и хвоей. Ни единого звука. Разеваются рты, но никто не шевелится. Где кто был, там и замерли. Алинке двигаться невозможно трудно, болото воздуха держит и отпускает с ощутимым чавканьем. Мужчина сверкает голубыми глазами.

Но Алине нужно добраться до Андрея.

Она идет. Медленно. Это всё равно, что идти через воду… В реке. Вдоль берега. По грудь зайдешь и бредешь… А плавать не умеешь… И течение давит и сбивает с ног…

Мимо застывших нелепо фигур — кто в прыжке, кто, вздыбив шерсть и раззявив пасть… Самое густое месиво — это значит, здесь. Здесь должен лежать Андрей…

Где же он?… Где-то здесь…

Оооо… Госсссподи…

Не узнала сперва. Потом только. Тихо села рядом. Ноги не держали.

Сразу всё забылось — и что есть остальной мир, и что должно быть холодно, и что наверняка будет воспаление легких… И что там, в остальном мире, странный кисель может закончиться, и опять случатся драка… и эти Коты… и эти Волки…

— Андрюша… — жалобно позвала. Хотя это и глупо. Он уже, наверно… Не может человек остаться жив, когда… вот так… — Андрюша…

У него вместо лица маска. Багровая. Поперек щеки полосы. Это от когтей. Глаза закрыты. Ниже тоже полосы. От куртки какие-то клочья. Крови-то сколько!

— Андрюшенька…

Пока искала на шее пульс, все пальцы вымазала. Шея скользкая и холодная. Руки так тряслись, что никак не искался на шее пульс. А может, его просто нет.

Упал звук. Звук оказался оглушительный — ругань, стоны, рычание… Алина рискнула — положила тяжелую голову себе на колени. Под драную куртку заглядывать боялась. Нужно было что-то делать, а что делать — ну никак не приходило в голову. Алинка всегда боялась крови.