Даррен О'Шонесси - Город смерти

Впрочем, хватит об этом. Мне этот человек нравится, и вам, я думаю, тоже будет по вкусу, когда решит представиться: у него оригинальные мысли по поводу жизни, города и Кардинала. Спали хорошо?

— Не очень. Прикорнул на стуле, ожидая рассвета. — Я потер затекший затылок. — С тех пор как проснулся, чувствую себя курицей на плахе у мясника. А вы?

— Как обычно. Приняла таблетку и заснула сном младенца. Лучшая гарантия крепкого сна. Вы уже решили, чем будете завтракать, или доверитесь моему вкусу?

— Отдаюсь на вашу милость.

Она заказала поджаренный хлеб и кукурузные хлопья с диетическим маслом и снятым молоком.

— И все? — спросил я.

— Начни с простого — вот мое кредо.

Я намазал маслом хлеб, плеснул в хлопья молока и начал есть.

— Скажите… вы меня, пожалуйста, прервите, если я буду невежлив, но я все думаю о вчерашней ночи, о том, что вы говорили. Это правда?

— О проституции?

— Ага.

— Правда, — подтвердила она.

— Ой.

— Вы ее не одобряете? — улыбнулась она.

— Я всегда считал, что до этого опускаются, когда ничего другого не остается. А вы так говорили, словно речь идет о ступени в карьере, ничуть не отл…

— Это и есть ступень в карьере, — заявила она. — Большинство людей торгуют собой метафорически. Я делала это в материальном смысле. Ничего особенного в этом нет. Тело есть тело. Я никогда не вернусь к этому занятию, и я за него бы не взялась, если бы считала, что не смогу бросить, но я не стыжусь своей биографии. Я поступила так, как следовало.

— Но это наверняка сказывается на вашей личной жизни. Что думает об этом ваш друг? Вы ему сказали?

— Друга у меня нет, — ответила она. — Подруга не разрешает.

— Подруга… Значит, вы… — Я сконфуженно закашлялся.

— Да, — произнесла она, смеясь над моим румянцем. — Кстати, я ей сказала, и она восприняла это спокойно. И, если вам кое-что пришло в голову… не думайте, что я переключилась на женщин из-за того, что вытерпела от мужчин на работе.

— Я ни о чем таком и не думал.

— Спорим? — Она налила молока в хрустальный бокал, сделала глоток, вытерла губы атласной салфеткой. — Это Адриан, — сообщила она. — Ваш шофер.

— Кто?!. — воскликнул я, оборачиваясь. За моим плечом стоял молодой парень в иронически-почтительной позе, сжимая в руках бейсболку.

— Привет, сестренка, — вскричал он, пододвинув себе стул. Уселся, схватил ломтик хлеба. — Какие дела?

— Адриан, это Капак Райми. Ты ему будешь помогать.

— Рад познакомиться, — дружелюбно кивнул он мне.

— И я тоже. Я правильно понял, что вы Сонин брат?

— А то. Разве не заметно?

— Ничуть. — Эти двое были так же несхожи, как золото и грязь. Сдержанная, изысканная Соня — и разбитной парнишка в джинсах и мятой рубахе. У нее кожа была смуглая — у него бледная. Цвет волос, черты лица — ничто не совпадало. Они явно принадлежали к разным кругам общества. К тому же Соня была на добрых два десятка лет старше Адриана — ему же никак не больше двадцати.

Он усмехнулся.

— Смотрите и думаете о разнице в возрасте, верно? Что она мне в матери годится? — В отместку за это небрежное оскорбление Соня шутливо ущипнула его за руку. — Я поздний ребенок. Дар Божий. Перепугал стариков до чертиков, да, сестренка?

— Мягко говоря, да.

— Ну и какие будут инструкции? — поинтересовался он.

— Капак в наших рядах новобранец, — пояснила она. — Поступил в страховой отдел, будет подчиняться непосредственно мне. Тебе я поручаю о нем заботиться: покажи ему город, разные приятные места, сведи с приятными людьми. В этой области у тебя опыт богатый: справишься отлично, не сомневаюсь. Смотри, чтобы у него было все, что нужно. Просвещай его. Стань для него другом.

— Вот видите? — пропищал Адриан. — Она даже за меня решает, с кем мне дружить! — Он прикинулся, что плачет. И тут же небрежно передернул плечами. — Ну ладно, я не против. Хорошо, когда рядом есть сверстники.

— Хорошо. — Соня вновь вытерла губы, аккуратно положила столовые приборы на тарелку и встала. — Для начала отвези нас назад в офис. Пора выделить ему личную кабинку и начать обучение.

— А подождать не можешь? Две минуточки — я же не позавтракал!

— Сочувствую, — отрезала она и понеслась к выходу.

Печально покачав головой, Адриан пощелкал зубами и встал.

— Вот каково работать на родную сестру. Хуже не придумаешь. Нельзя смешивать семью и работу. Где была моя голова? Идем?

— Ну давайте, — ответил я, дожевывая хлеб. — А то вы без меня уедете. — Я глянул на стол, полез в карман, покосился на Адриана. — Здесь на чай дают?