Даррен О'Шонесси - Город смерти

Много лет спустя — если судить по тому, как разросся поселок — к самому большому шатру привели маленького мальчика. Полог приподнялся, мальчик вошел, а вслед за ним — и я.

В шатре находилось человек двадцать. В отличие от людей из обоих племен они были светлокожие и все как на подбор слепые. Они располагались в помещении не просто так, а с каким-то смыслом. Их позы показались мне знакомыми — вскоре я догадался, что они напоминают знаки, нацарапанные на стенах подвала «Парти-Централь».

— Мы — виллаки, глашатаи богов, — произнес один из них, и, хотя он изъяснялся на древнем языке, я понял его без труда. Ни мальчик, ни я не могли определить, кто именно говорит. Голос раздался вновь:

— Мы здесь, чтобы оберегать. Ты будешь нашим Ватаной, столбом, за который держится наша община. Подойди.

Тут эта сцена резко сменилась другой. Мальчик стал мужчиной, главным человеком в поселке. У него была собственная свита — помощники и помощницы, мужчины и женщины вроде меня (интуитивно понял я): искусственно сотворенные существа, предназначенные для решения конкретных задач. Айуамарканцы. Среди них были архитекторы и строители, землепашцы и художники. Они стали наставлять жителей деревни. Придумывали, как по-новому обрабатывать землю, как по-новому строить дома и по-новому мыслить. Помогали племени развиваться и набираться знаний. Одновременно рос и поселок, и я чувствовал, что виллаков это радует.

Наблюдая, как мужчина — былой мальчик из шатра — ходит по поселку и отдает приказания, я заметил, что мизинец у него искривлен, точно у Кардинала. Тут картинка вновь изменилась, и передо мной предстал совсем другой человек — но с таким же кривым мизинцем. Поселок превратился в город, и люди из разных племен приходили сюда, чтобы торговать. Напасть на город никто не пытался — все знали, что этот народ защищает непобедимая сила, все страшились незримого клана слепцов, вошедшего в легенды.

Но вот пришло племя, которое не знало страха. Против его оружия не могло устоять ничто в этой стране. Завоеватели пронеслись через город, насилуя и грабя, а виллаки оказались бессильны им помешать. Здесь не было ни золота, ни других драгоценных металлов и камней — ничего, что интересовало бы этих дикарей, но они все равно разрушили здания и весь уклад жизни города, поскольку считали это своим долгом — ведь так повелели их заморские короли и королевы.

Новые правители услышали легенды о слепцах — и поспешили положить им конец. Сопротивления они не встретили. Завоеватели уничтожали виллаков со всей возможной жестокостью: захватывали их в плен, пытали, убивали, доказывая — как доказали до этого уже тысячу раз, — что они здесь самые сильные, самые мудрые, самые лучшие.

Но не все виллаки погибли. Кое-кто укрылся под землей, в глубоких норах. Уцелевшие не торопились выбираться наружу. Они выждали, пока грабители осели на земле и остепенились. Когда это произошло — когда вслед за воинами на эти земли пришли колонисты и выстроили свой город на костях прежнего, — виллаки вернулись на поверхность земли. Правда, отныне они избегали выходить на свет и держали свое существование в тайне.

Они подыскали нового мальчика на роль Ватаны, вместилища их магической силы. Этот мальчик был белый, отпрыск завоевателей. Виллаков это не смутило. Они не горевали по убитым и обесчещенным жителям прежнего города. Виллаки были преданы исключительно этой земле, зданиям и духам будущего. Строили они не ДЛЯ людей. Люди были для них всего лишь фундаментом. Цвет кожи, раса, религия — все это для виллаков ничего не значило.

И все же новый режим оказал на них влияние. Они ожесточились, утратили веру в себя, всего остерегались. Когда-то они были богами, и им это нравилось — теперь же они были никем, незримыми букашками, которые таились от всех, чтобы избежать уничтожения. Раньше они вселяли свою силу в мудрейших представителей народа, в самых чистых и добросердечных; теперь же они выбирали самых сильных, самых решительных и жестких.

С годами власть виллаков крепла, и характер города начал меняться. Из мирного, тихого, светлого обиталища ученых он превратился в крепость, в твердыню, воздвигнутую для того, чтобы отразить любого врага.

Шло время. Слепые жрецы так и не вернули себе былого контроля над городом. Слишком много новых людей сюда притекало, слишком много новых заморских веяний, новых языков и богов, идей, машин и денег. Жрецам удавалось управлять городом, но не так решительно, как бы им хотелось — очень уж много было неподвластных им факторов. Они не сдавались, приспосабливались, старались изо всех сил — и все же настоящая мощь ускользала у них из рук. Казалось, былого величия им уже никогда не видать.