Даррен О'Шонесси - Город смерти

— Правда? — серьезно переспросила она.

— Уже раскаиваешься?

— Просто любопытно. Я тебя люблю, Капак, но сама не могу понять, за что или почему. В тебе есть много такого всякого, что мне закрыто. Я еще никогда не отдавалась человеку, чей характер так плохо знаю. Вот и хочется выяснить, с кем я, собственно, связала себя клятвой.

Раздосадованно вздохнув, я приподнялся на локтях. Очерчивая пальцами невидимые круги на ее животе, я заговорил.

— Я гангстер. Я ворую, запугиваю, избиваю. При необходимости убиваю. Сам я себя считаю порядочным человеком — я не обижаю невинных, верю в семейные ценности, верность и преданность друзьям, — но респектабельным членом общества меня не назовешь. Я поступал дурно, Ама, и замышляю кое-что похуже.

Ама печально кивнула:

— Так я и думала.

— Ты не способна с этим смириться? — тихо спросил я.

Ама передернула плечами.

— По крайней мере ты честен, — заявила она и крепко обвила меня руками.

— Ты можешь полюбить человека только за честность?

— Да, — ответила она, помедлив. — Но ты? Ты можешь полюбить женщину, которая любит такого, как ты, хотя и знает темную изнанку его души?

Я улыбнулся:

— Готов попробовать, — и заставил ее замолчать поцелуем. Она тоже поцеловала меня. Дальше — больше. И вскоре мы опять извивались в сексуальном экстазе, и длилось это еще дольше, неспешнее и слаще, чем в прошлый раз.

Расплатившись за комнату в мотеле, мы вновь покатили по городу и, когда пробил час, расстались в нескольких кварталах от «Парти-Централь». Ама направилась на задворки. Я вальяжно вошел в вестибюль, кивая часовым, и прошел к конторке администратора. Сказал, что мне нужно воспользоваться компьютером. Обычная просьба. Я сдал ботинки с носками и начал подниматься по лестнице. Я не спешил — размышлял об ожидающей нас работе, вновь прокручивал в голове слова Вами. Стоило мне отвлечься, как перед моим мысленным взором снова возник образ «той женщины». Пользуясь им, как отмычкой, я попытался взломать сейф, в котором таилось мое прошлое, но он не поддавался.

Я шел с невозмутимым, в сущности, видом, но вдруг на площадке шестого этажа от стены отделилась таинственная тень и ухватила меня за левую руку. Сердце у меня бешено забилось, и я чуть с ума не сошел. Я чувствовал, как ступени уходят из-под ног, как дрожат колени. Уже вообразил, как падаю, как скатываюсь по лестнице, чтобы безвременно погибнуть идиотской смертью. Но тут раздался голос:

— Капак, это я.

Ама. Я облегченно вздохнул.

И взревел:

— Черт тебя задери! Ты что, решила ухлопать меня своими руками, чтобы Кардинал поменьше трудился? И вообще, что ты здесь делаешь? Я думал, мы наверху встречаемся.

— Мне не хотелось подниматься одной. Что-то нервы расшалились.

Я присмотрелся к ней, насколько позволял тусклый свет. Она дрожала. Всё это время она казалась мне такой храброй, что я даже и не задумывался о том, в какой она неестественной ситуации. В конце концов, она всего лишь дочь владельца ресторана. Для этих наших шпионских подвигов нужны стальные нервы. Разве странно что она испугалась, усомнилась в своих силах?

— Отменим, а? — спросил я. — Могу пойти один, если хочешь.

— Нет, дурачина, — отважно улыбнулась она. Дрожь постепенно прекратилась. — Это ерунда, приступ паники. Пройдет.

— Ты уверена? — Ама кивнула. Выждав с минуту, я заявил: — Ну что, двинули наверх?

— Если так и будем здесь стоять — точно ничего не узнаем, — отозвалась она.

Мы продолжили подъем. Ама шла первой. На лестнице царила зловещая тишина.

— И что, тебе никогда никто не попадался? — шепотом спросил я.

— Бывало, но редко. Если я слышала шаги, то пряталась за первую попавшуюся дверь. Пропускала их и шла дальше. Ты — единственный, кто меня застиг. Повезло тебе, а?

В ответ я только хмыкнул. Мы дошли до десятого этажа. Меня распирало ощущение могущества, словно наши тайные передвижения делали нас сильнее людей по ту сторону стены. В наше время технического прогресса, когда стены имеют не только уши, но и глаза, все сложнее играть в эти благородные шпионские игры. Какой счастливый шанс! Я чувствовал себя всесильным невидимкой, ночным хищником, выслеживающим добычу. О том, что случится, если нас обнаружат, у меня и мыслей не было.

Одиннадцатый. Двенадцатый. Ни души. Даже на злосчастном тринадцатом все спокойно. Я начинал понимать, почему Аме так долго все сходит с рук, как легко проскользнуть незамеченным, если работаешь головой и не даешь воли нервам… но вдруг дверь, ведущая в коридоры четырнадцатого этажа, распахнулась прямо у нас перед носом.