Саймон Грин - Пути, которые не избираем

— Я Джон Тейлор, а это Сьюзи Стрелок…

Ох мы слышали о вас, — отрезала Ливия. — Дебоширы. Чужаки. Варвары, без уважения к надлежащим способам ведения дел. — Она громко фыркнула, очень похоже на ее мужа. — К сожалению, вы, кажется, также очень могущественные и опасные, грязными и неожиданными способами, поэтому мы вынуждены быть вежливыми с вами. Видите, я улыбаюсь вам. Это моя вежливая улыбка.

Это больше походило на крысу, пойманную в ловушку. Я посмотрел на Марцела. Его улыбка была не намного удачнее. У меня сложилось ощущение, что у него было мало практики, с такой женой, как Ливия.

Вас нужно чтить, — сказал он уныло. — Знаете, она ведь не улыбается кому угодно.

Заткнись, Марцел, я говорю.

Да, дорогая.

Полагаю, вы ожидаете напиток за счет заведения? — спросила Ливия, тоном, которым обычно обвиняли тех, кто насиловал трупы. Марцел два кубка хорошего пойла.

Да, дорогая.

Он аккуратно налил две весьма маленькие порции красного вина в оловянные кубки, которые похоже были избиты тем, кто был уже пьян или, по крайней мере, прибывал в очень паршивом настроении.

Мы со Сьюзи попробовали вино, а затем оба скривили губы в одинаковом выражении отвращения. Должно быть, я попробовал еще худшее в своей жизни, но я с трудом мог сказать, когда. Это походило на уксус в который помочились, только не настолько приятно.

Это хорошее пойло? — спросила Сьюзи.

Разумеется, — ответила Ливия. — Это то, что мы сами пьем.

Это многое объясняет, подумал я, но на этот раз мне хватило ума не говорить об этом вслух

Вы управляете этим баром? — спросил я.

Отчасти — ответил Марцел . — Бар принадлежит одной старой ведьме, мы только управляем им для нее. Мы рабы, связанные с этим баром законом и волшебством до конца наших жизней. Мы хорошо работаем, поскольку обет заставляет нас, но в свободное время мы мечтаем о побеге и мести.

— И, пусть другие страдают, как страдали мы, — добавила Ливия.

— Ну да, это тоже естественно.

Знаете, мы ведь не всегда были рабами — сказала Ливия, с хорошо отрепетированной горечью. — О, нет! Мы были уважаемыми людьми, чтоб вы знали. Римскими гражданами на хорошем счету. Ни разу не были замечены в злачном месте подобном этому… Но потом у него начались проблемы с бизнесом…

Она обратила всю силу своего сердитого взгляда на мужа, который ссутулился еще сильнее под его давлением.

Это были строго временные трудности — сказал он угрюмо. — Проблемы с оборотом наличных средств. Подобные дела. Если бы мне дали немного больше времени уверен, что я, скорее всего, уладил бы дела к общему удовлетворению…

Но ты не уладил, — отрезала Ливия. — В итоге, кредиторы закрыли наш бизнес и продали нас обоих в качестве рабов на открытом аукционе, чтобы покрыть наши долги. — Она даже всхлипнула, охваченная воспоминаниями. — Какое унижение! Все наши друзья и соседи были там, наблюдая. Люди, которые ели за нашим столом и стали свободными благодаря нашим деньгам и влиянию! Некоторые из них смеялись. Другие делали ставки!

Нам повезло быть проданными вместе, дорогая, — заметил Марцел — Как муж и жена. Мы могли расстаться навсегда.

Да, — сказала Ливия. — Так и есть. Мы никогда не расставались, и никогда не будем.

Никогда, — сказал Марцел. Они держались за руки, и пока ни один из них не хмурился, возникла определенная близость между ними. С кем–то еще, это могло быть даже трогательно.

В общем, — сказал Марцел, — поскольку мы имели некоторый опыт управления питейным заведением в прежней жизни, мы были куплены владельцем этого ужасного места, который срочно нуждался в персонале.

Мы были куплены посредником и никогда не видели владельца в лицо. Знай мы, кто это был и что это за бар, мы скорее вызвались добровольцами на соляные шахты. В этом месте персонал сменяется быстрее, чем рабы на камбузе. Предыдущий муж и жена были убиты, приготовлены, и съедены, в довольно буйный субботний вечер. Никто даже не знает, что случилось с парой до них.

Никто столько не продержался, как мы, — сказала Ливия, с некоторой долей гордости. В основном потому, что мы ни от кого не терпим дерьма. Ты должен быть строгим, но справедливым. Строгим, а порой и откровенно жестоким. Мой муж, может и не выглядит таким, но он действительно ужасен, когда выходит из себя.

Да, но никто не может быть опаснее тебя, дорогая, — сказал Марцел великодушно. Он нежно улыбнулся, когда похлопал ее по руке. — Никто не может подсыпать слабительное или яд в кубок вина лучше, чем ты.