Келли Армстронг - Похищенная

— Помедленнее, — напомнила о себе Киона.

Он будто не слышал.

— Сбавь темп, — повторила она. — Переходи на шаг.

Он не слушал ее.

Ярость Кионы полыхнула в его мозгу, словно огненная вспышка: ослепила, обожгла — и притихла, готовая в любую секунду снова воспламениться. Звуков лая уже не слышалось, но лишь из-за того, что кровь слишком сильно стучала в висках. Легкие горели изнутри, будто с каждым вдохом он глотал жидкий огонь. Однако ему без особого труда удавалось превозмогать эту муку — он умел игнорировать веления тела, начиная от вожделения и голода и кончая болью. Оно было всего лишь механизмом, предназначенным для передачи вещей вроде клубничного джема, смеха и солнечного света прямиком в его душу. Теперь же, после стольких лет безразличия к собственному телу, он ждал, что оно подскажет, как спастись — но тело не знало. Где-то позади раздался лай. Это кажется, или звук стал громче?..

— Забирайся на дерево, — подала голос Киона.

— Я боюсь не собак, а людей.

— Тогда притормози, измени направление. Сбей их со следа. Ты бежишь по прямой линии. Не торопись.

Однако он не мог замедлиться, потому что чувствовал — опушка совсем близко, по-другому и быть не могло. Единственный шанс на спасение — добраться до нее раньше собак. Превозмогая боль, он собрал остатки сил и рванул вперед.

— Не беги! — закричала Киона. — Осторо…

Левой ногой он наткнулся на кочку, рефлекторно выбросил правую — и не нашел для нее опоры. Прямо под ним, на дне небольшого оврага с размытыми водой склонами, текла река. Он кувырком полетел вниз, судорожно пытаясь сообразить, как приземлиться без травм — и тело вновь подвело его. Едва он рухнул на гальку, сзади ликующей песнью прозвучал лай. Его барабанные перепонки едва не лопались. Перекатившись на спину, он увидел на краю оврага трех собак — гончую и двух массивных сторожевых. Гончая подняла голову, затявкала, и через мгновение двое других прыгнули.

— Уходи! — завопила Киона. — Скорей!

Нет! Рано! Он изо всех сил противился порыву отделить душу от тела — свернулся в клубок, словно так можно было ее удержать. На периферии зрения мелькнуло собачье брюхо. Один из псов упал на него, выбив из легких остатки воздуха. В предплечье вонзились зубы, вырвали кусок плоти. А потом он взмыл вверх. Киона вытащила его из агонизирующего тела.

— Не оглядывайся, — вымолвила она.

И, разумеется, он оглянулся, потому что должен был это видеть. Там, внизу, остались собаки. Гончая по-прежнему топталась на краю обрыва, подвывая в ожидании людей. Двое других времени даром не теряли — разрывали тело на куски, и во все стороны брызгала кровь.

— Нет, — застонал он. — Нет!

Киона пыталась утешить его поцелуями, ласковым шепотом, молила отвести взгляд. Но избавить его от мук у нее не получилось. Страдание причиняли не клыки собак, а горе и боль невосполнимой утраты. Все кончено. Все.

— Если бы только я не споткнулся, если бы бежал быстрее…

Киона повернула его голову, и взору открылась панорама леса. Море листвы, раскинувшееся на огромном пространстве, лишь где-то вдали упиралось в шоссе, и отсюда автомобили казались крохотными букашками. Он снова взглянул на свое тело — бесформенное нечто из крови и костей. Из леса вышли люди, однако он не обратил на них внимания. Это уже не важно. Ничего уже не важно. Он обернулся к Кионе и позволил унести себя прочь.

— Готов, — бросил Такер Матасуми, поджидавшему его у поста охраны в тюремном блоке, и принялся соскабливать грязь с ботинок. — Собаки добрались до него раньше нас.

— Я же сказал, что мне он нужен живым.

— А я вам ответил, что для этого нам требуется больше гончих. Ротвейлеры предназначены для охраны, а не для охоты. Гончая всегда дождется охотника, а ротвейлер тут же примется убивать: ничего другого он просто не умеет делать. — Такер снял ботинки и поставил их на коврик, строго параллельно стене, заправив шнурки внутрь. После этого достал точно такую же, только чистую пару, и принялся натягивать на ноги. — По-моему, нам от этого ни жарко, ни холодно. Парень и так был задохлик. Слишком слабенький. Пользы от него никакой.

— Шаман, — возразил Матасуми, — необязательно должен быть олимпийским чемпионом. Их способности лежат в сфере психики.

Такер фыркнул.

— Знаете, психические способности не особенно-то помогли бедолаге против собак. От него остался ошметок не больше моего кулака.

Матасуми направился к выходу, но тут кто-то распахнул дверь и угодил ему прямо по подбородку.