Полина Герасимова: Свобода

Холодно. Сыро. Темно. Я практически не чувствую босых ног на каменном полу, но упрямо продолжаю идти вперёд. Только вот, кажется, я заблудился.

Темнота наползает со всех сторон, мешаясь с серым туманом, стелющимся по коридору, скалится множеством воображаемых лиц, хохочет моими собственными шагами и стуком ошалевшего сердца в груди. Я пытаюсь прислушаться, но коварная тишина отзывается только шумом крови у меня в ушах.

Куда я иду? Кого я обманываю надеждой, что мне удастся выбраться?

Темнота подбирается ближе. Я ощущаю её ледяное дыхание у себя на лице, чувствую, как её жадные пальцы касаются моего плеча. Ей тоже хочется моей крови.

Ну уж нет! Я пока ещё жив!

Я резко выпрямился, сбрасывая наваждение, но сильный приступ головокружения заставил меня опереться о стену. На какое-то мгновение это помогло, но внезапно я ощутил, что моя рука проваливается в камень. Я попытался выровняться, но непослушное, истощённое тело подвело, я опрокинулся и полетел куда-то вниз.

Падение вышло недолгим. На какое-то мгновение я перестал видеть что-либо, оставшись наедине с отвратительно липким страхом, что таким для меня будет весь мой следующий плен, но тьма отступила, и я смог оглядеться.

Я оказался во дворе. Странном дворе. Погружённые в туман остовы многоэтажных зданий, выбитые окна, прогнившие рамы, крошево битого кирпича на земле и. приближающийся сквозь туман силуэт. При взгляде на него меня пробрал леденящий ужас. Мне казалось, что я уже неспособен бояться после всего того, что пережил, но совершенно безотчётный страх захлестнул разум, заставив даже приподняться на локтях в попытке отползти от приближающейся фигуры.

Но — мгновение — и она рядом со мной. Бледная, хрупкая девушка с ярко накрашенными губами и глазами ядовитой змеи.

Когда я разглядел её, то весь страх потонул в ненависти и желании убить. Убить любой ценой.

— Ты хотел сбежать от меня, мой мальчик? — насмешливо спросила она невероятным, чарующим голосом.

Только вот на меня её чары давно не действовали. Я вскинул руку, выкрикнув слова аркана, на который тщательно собирал крупицы энергии, выжимая их из обессиленного тела и.

Ничего не произошло.

Она засмеялась и села мне на живот, легко переломив сопротивление моих рук, когда я попытался её оттолкнуть.

Что с моей магической силой?! Почему не сработал аркан?

Девушка, без труда удерживая меня одной рукой, достала кинжал и наклонилась так, что я почувствовал у себя на лице её дыхание. Только тепла её тела я не почувствовал. Меня обдало невероятным, неживым холодом и таким же, звеняще холодным, запахом роз.

— Ты не убежишь от меня, — прошептала она, почти касаясь моих губ, — ни-ко-гда. Потому что ты теперь моя собственность, мальчик.

Она поднесла к моей щеке кинжал, резко провела им по одному из шрамов и потянулась к хлынувшей крови языком. Я дёрнулся, пытаясь вырваться и…

…открыл глаза.

Лёгкий полумрак, уже знакомые очертания мебели в нём, светлеющий проём окна, отошедшая от порывов злого ветра фрамуга, из-за которой комната превратилась в ледник.

Сон.

Всего лишь сон.

Я сел, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и сбросить наваждение, как вдруг понял, что по щеке что-то течёт. Я провёл по тому месту рукой и почувствовал под пальцами длинную рану.

Мгновенный укол страха — «она была здесь?!» — прошёл, едва я посмотрел на руки и грудь. Шрам на щеке был не единственным, из которого шла кровь.

Но что, Спящий возьми, это значит?! Эрлийцы потеряли квалификацию?!

В первый момент я совершенно растерялся. Что делать? Разбудить Марка? Осмотреть комнату: вдруг она не просто приснилась мне? Может, она была здесь?

Но паника прошла, и я наконец смог взять себя в руки. Брат Эрциус говорил, что с этими ранами будет сложно справиться. Он, правда, не сказал, что шрамы могут открыться опять, но, судя по его. — ха, да нет, не удивлённому или обеспокоенному, а скорее заинтересованному лицу — подобное он в своей практике видел впервые.

Кровь потекла по руке вниз, и я поднялся, решив поискать, чем можно её остановить. Марка я решил не беспокоить. Он, конечно, сможет позвонить эрлийцу, но это не то, ради чего стоит лишать старого рыцаря сна. Я как-нибудь дождусь его пробуждения, тем более что не чувствую боли.