Эшли Дьюал: Одинокие души

Пережила его потерю вновь, хотя виду, что мне больно, не подала: остатки сильного характера.

Проходит неделя. Я умираю от непонятного ноющего чувства одиночества. Хочется сидеть в комнате. Сдаться и не выходить.

Проходит две недели. Я постепенно осознаю, что покидать границы спальни — неотъемлемая часть жизни.

Проходит месяц. И я уже привыкаю к чувству боли. Даже как-то странно просыпаться и на несколько секунд забывать о потере. А ведь после долгого сна, ты открываешь глаза в новом мимолетном мире, где нет горя, нет счастья. Есть только спокойствие и умиротворение в теплой кровати. Эти эмоции занимают рассудок секунды три. Иногда меньше, иногда больше. Затем мысли вновь попадают под атаку жизни, и становится так же плохо, как и было до этого, как и будет после.

Серое утро декабря. До Нового Года остается двадцать четыре часа.

По привычке я просыпаюсь рано. Встаю с кровати и сразу же иду на кухню. В горле пересохло. Жутко хочется пить. Завариваю себе чай и усаживаюсь за стол. Наблюдаю за хлопьями снега на улице. Красиво.

Но мне все равно.

Этот новый год будет самый ужасным новым годом за всю историю моей жизни.

Усмехаюсь.

За исключением того нового года, который вылетел из моей памяти. Возможно, он был ещё хуже.

На кухне пахнет салатами, мясом. Моим любимым шоколадным тортом. Мама вчера целый день готовила, и абсолютно забыла о том, что мне на все плевать.

Жаль её.

Она ведь так старается.

— Уже проснулась? — а вот и она. — С чего вдруг так рано?

— Просто. — Чешу нос. — Так получилось.

— Сделай и мне чай. — Молча встаю и ставлю рядом со своей чашкой ещё одну. — Как спала?

— Нормально.

— Говорят, сегодня столько снега будет! Давно уже не заваливало так улицы.

— Ага.

— Может, сходим по магазинам? — мама улыбается и облокачивается спиной о дверной косяк. — Новогодний ажиотаж — это ведь так весело. Толпа людей, рвущаяся к прилавкам… ммм. Возьмем с собой Карину.

— Нет, я как-то не очень хочу. — На самом деле, я вообще не хочу. Но нужно каким-то образом смягчить ответ.

— Почему? Купим мандаринов. А то те, что привез папа, уже закончились.

— Сходите с Кариной. Я лучше дома посижу.

— Лия, — мама выдыхает и устало протирает глаза. — Ты… если ты не хочешь праздновать, так скажи. Я пойму и…

— Нет, — качаю головой и дрожащими пальцами беру чайник. — Не выдумывай.

— Я серьёзно. Мы понимает, что у тебя совсем не праздничное настроение.

— Мам, хватит. Всё нормально.

— Не нужно обманывать. Я же вижу, что все НЕ нормально.

— Тебе кажется.

— Лия… может, сходим к… — выдыхает. — Навестим отца братьев, и…

От того, что она собирается предложить, по моему телу проносится электрический разряд. Я даже подумать не могла, что подобное способно родиться в её голове. Меня качает в сторону, и я неуклюже выливаю немного кипятка себе на пальцы.

— Аууч!

Отдергиваю руку и прижимаю её к себе. Жмурюсь.

— Лия, осторожно! — восклицает мама и вихрем приближается ко мне. — Сильно обожгла?

— Нет.

— Как же ты так? Давай обработаю.

— Не нужно.

Смотрю на маму и чувствую, как боль расползается по телу. Раскалывается голова, ноет между висками. Зачем она вообще коснулась этой темы? Зачем напомнила?

— Пойду ещё полежу, — холодно чеканю я, и выбегаю с кухни. Несусь к себе в комнату. Зло захлопываю дверь и буквально врезаюсь в её закрытую сторону. Касаюсь лбом холодного дерева, часто дышу. Пытаюсь выкинуть слова матери из головы, и у меня почти получается, как вдруг я слышу его голос:

— Я сейчас у Лии.

Внутри все переворачивается. Я отказываюсь обернуться. Отказываюсь дышать, двигаться, открывать глаза. У меня сердце разрывается на части, и я так и застываю с открытым немым ртом.

— Кира, может ты, наконец, скажешь мне, что случилось?

Сжимаю руки в кулаки.

От дикой несправедливости глаза наполняются слезами. Неужели это смешно? Неужели это нормально? Я пытаюсь смириться со смертью любимого человека, а он появляется в качестве галлюцинации! В качестве тупого последствия амнезии!

Почему это со мной происходит? Почему?

У меня тело становится тяжелым. Невидимые силы тянут его вниз. Хочется упасть, скрутится в клубок, обхватить себя и не отпускать. Лежать вечно. Заснуть навсегда.

Но то, что происходит… то что я слышу голос своего хранителя вживую… это настолько переворачивает во мне все органы и все чувства, что я, глупая дуреха, верю в его возвращение. На секунду мне, правда, кажется, что он выжил, он просто прятался и не мог раньше со мной связаться.