Роман Афанасьев - Дикая Охота

— И ты, Брут, — обреченно пробормотал Кобылин, трогая пальцем распухшую губу.

Верочка тряхнула гривой рыжих волос, завивавшихся маленькими колечками, и засмеялась, да так задорно, что и Вадим, выглядевший сейчас самым обычным человеком, заухмылялся. Алексей бросил виноватый взгляд на Лену, что сидела рядом с подругой и ковыряла вилкой остатки того, что в этом заведении именовалось жюльеном. На ее скуле красовался фингал ничуть не меньше, чем у самого Кобылина. Удивительным образом он ничуть ее не портил и лишь придавал дополнительной пикантности в довесок к ее темному макияжу и черным как смоль волосам, рассыпанным по плечам.

Лена оторвалась от тарелки, поймала взгляд Кобылина, покраснела и снова уткнулась в жюльен. Алексей лишь тяжело вздохнул — ему чертовски льстило, что такая юная особа считает его героем и, похоже, влюблена в него по самые симпатичные розовые ушки. Он и сам испытывал нежную симпатию к этому созданию, пытавшемуся казаться мрачной ночной дивой, но при этом продолжал считать, что ей нечего делать в компании охотников.

— Ну что вы, в самом деле, — сказала Лена, словно уловив мысли Кобылина. — Нашли над чем смеяться.

— Ой, прости, Лен, — легко бросила Верочка. — Конечно, ничего забавного. Это мы не над синяками, это мы над мальчишками за соседним столом.

— Синяки, — буркнул Борода, тискавший пустую пивную кружку. — Вы бы видели, каким я его из леса вытащил. Вот это был видок. Не думал, что выживет.

— Да какой там лес, — Кобылин махнул рукой. — Все ты сочиняешь.

— Не, вы посмотрите на него, — возмутился Гриша и, поймав заинтересованный взгляд Вадима, пояснил: — Там на повороте — лесок. Рощица такая, остатки былой роскоши. Леха туда дополз каким-то образом, спрятался под куст и не отсвечивал. Я там через десять минут объявился, когда народ уже собирался, и сразу смекнул, где искать. Те, кто был рядом, когда началась стрельба, все разъехались, моментом. А следующие, дураки, повылезали из машин и давай на мобильники снимать трупы. Ни один не вызвал ни ментов, ни «Скорую». Это, конечно, нам на руку было, мы успели уйти, но какие сволочи, а?

— Погоди, ты же говорил, что машину бросил? — перебил его Вадим.

— Ага, — отозвался Борода, наблюдая за тем, как Верочка наклонилась к уху подруги и что-то жарко зашептала. — Вытащил Леху на другую сторону рощицы, доползли до дороги. Там поймали тачку — я сказал, что авария, в больницу надо. Ну, там уж дальше как всегда. Я звякнул знакомому из «Скорой», встретили на перекрестке, подлатали, пока на дачу ехали. А там уж все пучком.

— Не так все страшно, как он рассказывает, — отозвался Кобылин. — Ну, побился немного. Ни переломов, ни трещин. Пара дырок, много ушибов, вывихи. Я просто немного не в себе был после этого дурацкого гипноза.

— Оно и видно, — буркнул Гриша. — А я тебе говорил — поберегись.

— Главное — дело сделал, — отрезал Кобылин, косясь на пустой угол за столом.

— Сделал ли? — засопел Борода. — Труп я, конечно, видел, никуда он не делся, его труповозка забрала. Но с этими упырями ни в чем нельзя быть уверенным до конца…

— Ты уже десятый раз спрашиваешь, — возмутился Кобылин. — И я тебе десятый раз отвечаю — все, баста. Всех иродов вышвырнули отсюда, тема закрыта. Или тебе позвать подружку, чтоб лично доложила?

— Какую подружку? — насторожился Вадим, да и Вера подняла голову, с интересом прислушиваясь к разговору.

— Никакую, — Борода замахал руками. — Все, верю, верю. Убедил.

— И все-таки, — начал Вадим, но Вера дернула его за рукав.

— Все, хорош, — сказала она, потягиваясь, как сонная кошка. — Хватит тут сидеть в этой тошниловке. Тему уже прожевали сто раз. Мы сюда отмечать пришли, так? Ну и пошли веселиться, хватит нюни распускать в этом темном углу.

— Веселиться? — Вадим насторожился. — Это куда же, детка, ты собралась на веселье?

— В соседний зал, — отрезала Верочка, показав кавалеру розовый кончик острого языка, — не слышишь, что ли? Там музыка, танцы. Десяток человек мнутся в центре зала.

— Ну, слышу, — сдержанно отозвался Вадим, — и, положим, не десяток, а одиннадцать. Но…

— Все, — объявила рыжая и пихнула локтем в бок свою подругу. — Пошли на танцы. Гулять так гулять.

Лена кинула умоляющий взгляд на Кобылина и начала выбираться из-за стола. Вера бодро двинулась следом, не отпуская руки Вадима. Гриша утробно заухал, потом тоже встал, давая Кобылину возможность выбраться из-за стола.

— Идите, молодежь, — сказал он. — Я тут расплачусь, потом пойду посмотрю на ваши танцы. Давай, Лех, вылезай. Не корчи из себя инвалида, это у меня на погоду нога ноет, а у тебя все пучком. Ступай, разомни мышцы.