Максим Далин - Лунный бархат

Женя молчал, чувствуя себя последним подонком. Он тоже не знал, что делать.

Лиза освободилась из его объятий. Она больше не плакала – ее лицо выражало спокойную решимость самоубийцы.

– Все, милый, – сказала она нежно. – Не стоит больше мучить друг друга. Ты все понял, верно? Может быть, придумаешь, как поправить. Может быть, мир поправит сам. Судьба бывает на удивление милосердна. Я люблю тебя, дитя мое. Ты был моей самой отчаянной надеждой и самой теплой мыслью. Прощай. Я останусь во Тьме, ты уйдешь на Свет – не будем больше лгать себе, мой дорогой Женечка.

Лиза на миг притянула Женину голову к себе и коснулась губами его губ. Она едва обозначила поцелуй, но и условный, он был – ослепительная вспышка вампирской силы. Женя хотел придержать ее – но Лиза убрала его руку со своего плеча.

– Все, все, дорогой. Прощай.

И скользнула прочь, превратившись в собственную тень – только белый шарф мелькнул среди черных деревьев и растаял в сумраке.

Женя повернулся и медленно побрел по кладбищенской аллее к трамвайной остановке.

Корнет стоял на перекрестке и улыбался. Светофор, выключенный на ночь, мигал и мигал своим желтым глазом. Мостовая блестела, как бальное платье. Дом напротив был темен, совсем темен, только в одном окне горела розовая лампа. Корнет нежно смотрел на нее. Больно – это вовсе не плохо. Больно – это даже хорошо. Это правильно. Это означает, что ты принадлежишь, потому что невозможно ничего отдать так, чтобы не стало больно хоть на минутку. Очень больно – значит, отдано все, что можно. Так славно. Так спокойно.

Доброй ночи.

К тротуару вдруг причалил серебряный автомобиль. Вынырнул из темноты, подплыл бесшумно, бесшумно остановился. Корнет взглянул, начиная удивляться.

Из машины вышел темноволосый вампир, который смотрел на него в «Лунном бархате». И так же, как в «Лунном бархате», Корнет перестал видеть и слышать все вокруг – мир захлестнула горячая сияющая волна.

– Вы простите мою бесцеремонность, Александр?

Корнет кивнул и встряхнул головой, пытаясь вытряхнуть наваждение. В его воображении возник явственный образ удава, страстно разглядывающего кролика – и он усмехнулся помимо воли.

– Ну что вы, Шурочка, – рассмеялся вампир. – Как я могу посягать на вашу свободную душу? Просто вы не привыкли к… интересу такого рода.

– Неправда, – сказал Корнет. – Интереса такого рода вокруг – хоть отбавляй.

– Не такого, – вампир скопировал интонацию совершенно точно. – Вас обидели, Шурочка. Обделили любовью. Украли человеческую жизнь.

– А вы – добрый самаритянин. И можете мне предоставить и то, и другое.

В глазах цвета темного агата мелькнула обида.

– Вы думаете, я вас клею?

Корнет хихикнул.

– Думаю.

Вампир рассмеялся. Его смех был хорош – чист, без дурной изнанки. Корнет улыбнулся в ответ.

– Меня нельзя клеить. Я занят.

Вампир с едва заметной усмешкой показал взглядом на окно.

– Дежурством под окнами смертного? Тихо, тихо, Шурочка, я все понимаю: не мое дело, я, козел, могу убираться отсюда, не смею хвататься грязными лапа ми… но все-таки – зачем вам это?

Корнет вздохнул.

– Не ваше дело и все такое.

Вампир улыбнулся. Отвернул голову Корнета от окна к себе. От его прикосновений мерцающий жар влился в Шуркину кровь, закружилась голова, мир поплыл в светящемся млечном тумане. Корнет прислонился спиной к машине, уронил руки – вампир обнял его за плечо и принялся распутывать взлохмаченные волосы. Его прикосновения были совершенно нестерпимы, но у Корнета не было сил отстраниться – он растворился в болезненной, блаженной, наркотической истоме.

– Вот видите, Шурочка, – голос в его сознании отдавался малиновым звоном, – у вас – здоровые инстинкты. У вас – княжеская кровь, вы голодны без любви, вы устали от одиночества, я все понимаю, я все вижу. Вы будете Князем Вечности, вы будете хорошим Князем, вы полны чистой силы – я стану вашим наставником, боль забудется, все пройдет, вы будете веселы, расслабьтесь, доверьтесь мне…

Корнет почувствовал себя летящим над темной ветреной бездной – и поборол мгновенный приступ тошноты. Мучительное наслаждение от прикосновений вампира не давало ему собраться с мыслями и лишало сил – и тело желало подчиниться. Каждая клетка кожи, каждая капля крови желала – тепла, покоя, защищенности, любви. Но душа…

Душа знала, что ей нужно.

Корнет выбрал момент и вырвался из полуобозначенных объятий.

– Что с вами, Шурочка? – спросил вампир. Было похоже, что он растерялся.