Надя Яр - Край ночи

— Ты не поправишься, — бросил Герман. — Тебя казнят.

— Тогда навсегда. Или пока террористы живы — организация ПКП, Последний крестовый поход. До последнего человека.

— Ну нет, — заявила Надя. — Алёша её охранять не будет, я не хочу. Он мой друг, а не ваш ресурс. Пускай ФСБ — …

Алёша приподнял руку — обожди — и сел на корточки рядом с Унгерном. Он рассматривал поверженного врага, как диковинную какую-то вещь. Злое чудо.

— Окей. Я попрошу отца, чтоб ей дали охрану.

— Хорошую. Вроде тебя, — скрипнул Унгерн. Алёша кивнул, ткнул пальцем в лужицу чего-то тёмного у лежащего тела, жидкого, маслянистого, словно нефть, и поднёс к глазам. Потёр, понюхал. Потом так же поднял и рассмотрел выбитый из груди Командора крохотный льдистый осколок.

— Зря Вы на меня напали, — Надя попыталась было подойти к ним. Герман остановил её. — Видите, ничего не вышло. Могли бы раньше спросить.

Командор дёрнул головой, пытаясь повернуться к ведьме. Не смог и просто скосил на неё тусклый жёлтый взгляд.

— Вы отказываете людям в столь же необходимом, как вода и воздух. И думаете не платить по счетам?

Какие счета, какая вода, Боже мой, думал Герман, они все сошли с ума в этом заговоре идиотов. Алёша с недоумением оглянулся на Надю, опять на Унгерна.

— Думаете, я Вам что-то должна, Командор? — сказала девушка. — Вы предали нашу страну, сбежали в США, взорвали там обсерваторию и убили много людей. В стране, которая Вас приютила. Вернулись, убили нашего президента. Прибились к очередному предателю, вместе поубивали кучу людей, виновных и невиновных вместе. Выкормили организацию террористов, мы их отлавливаем до сих пор, ваш ПКП. Вы мне хамили, хотя я Вам не сказала кривого слова. Теперь охраняете суку, которую я видала в гробу без тапок. Какого хрена?..

Унгерн слегка скривился. Герману показалось, что это улыбка.

— Вот именно, — поддержал Надю Алёша. — Кстати, ответите на вопрос?..

— Я знаю этот вопрос, — тихо ответил Унгерн, всё ещё улыбаясь.

— Зачем было взрывать обсерваторию? Чем Вам та конференция мешала? — На лице юноши было честное недоумение. Он и в самом деле не понимал.

— Да, это он. — Командор оскалил зубы. Теперь они были почти нормальные, тёмные и неровные, разве что. — Чтобы все умерли, — ответил он.

Повисла пауза. Командор продолжил:

— Все вы. Конференция НАСА работала над защитой Земли от космических катаклизмов. Этого не надо. Пусть прилетит метеорит величиной с Камчатку и всех убьёт на Земле. — Он замолчал, а потом пояснил: — Людей вообще неплохо бы истребить как вид. Просто из милосердия.

Алёша понял и поскучнел. Потом щёлкнул пальцами, чуть склоня вбок голову:

— Зачем тогда охранять эту Анну? Раз все должны умереть, чем она-то растопила Ваше ледяное сердце?

Командор улыбался.

— И как эта чудная философия сочетается с беспокойством за судьбу Эмиши? И с Вашей скорбью по Эдди? — спросила Надя.

Командор молчал. Сказать ему было нечего, и он не тратился на отговорки.

— Вот-вот, — сказала ведьма. — Желательно, чтобы умерли все, кроме вашей тусовки. Что характерно. Всех убью, один останусь. Логика внесистемной оппозиции.

Алёша вытер руку о плащ поверженного противника и поднялся:

— Я сделаю как сказал, Командор.

Фридрих Унгерн опустил веки.

Герман вдруг обнаружил, что почти не дышал с момента атаки, и глубоко вдохнул тёмный, влажный воздух рассвета. Он слышал вой дальних сирен и шум лопастей приближающихся вертолётов.

— Вы поезжайте, — сказал Алёша, — я с ними поговорю.

Надя встала на цыпочки, обняла его и поцеловала в щёку. Герман поморщился. Ехать или не ехать, всё равно писать доклад. Он новым взглядом изучал Алёшу, которого Надя пару часов назад не хотела брать с собой, стремясь уберечь. Парень сберёг их обоих.

— Как ты поднял мотоцикл в воздух? — спросил его Герман. — Так высоко…

— Как всегда. Силой духа.

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать. Правда семнадцать. — Алёша улыбался, как сама невинность. Он обнял ведьму и прижимал к себе.

— Хорошо, что ты последовал за нами, — сказал Герман. — Но было бы лучше, если бы мне официально дали напарника. Такого примерно, как ты.

— А. Хорошо, я скажу. — Улыбка хитрюги казалась неуловимо знакомой, как и благородные черты открытого лица, похожие на черты царицы, вся его ладная, точёная фигура.

Герман сложил два и два.

— И пусть переселят Клюеву куда-нибудь попроще и побезопасней, в надёжно закрытый посёлок, — добавил он. — Этот дом куплен Стекловским на деньги убитых, нечего его бабе здесь делать.