Михаил Шухраев - Город теней

В «Астре» с почти военной субординацией было Лехе тяжеленько. Оттого он частенько прибегал кофе глотнуть и потрепаться на наш этаж в общую комнату отдыха — ту, которая с камином. Мы с ним и подружились. Я в Кронштадте родился, а он там служил, я в Волосово на картошку ездил два года, а его деревенька от наших бараков в двух верстах.

Сближало и то, что мы оба, считай, новички. Оттого, когда начали подбирать пары для практики, я подошел к Марине и попросил нас поставить вместе, упирая на то, что Бим в О.С.Б. уже третий год. Она улыбнулась Ольховскому, и все как-то само собой уладилось. Вот и шли мы в Запределье по набережной все того же Обводного в сторону Лавры, над которой поднимались в небо гигантские светящиеся столбы цветом от голубого до фиолетового. Такие есть над всеми действующими храмами, но по одному, а над Лаврой всегда стоит целая куча, словно колонны. А иногда между ними играют отсветы, схожие с северным сиянием.

Бим вдруг перекинулся в собаку и начал интенсивно нюхать асфальт. Потом вернулся в человеческий облик и заявил, встряхиваясь:

— Тут с нашей стороны кто-то шел. Только что. Догоним?

Я кивнул и заторопился, переходя не на бег, но на спортивную ходьбу. Направлялся наш клиент явно к «Княжьему шлему». Есть в Запределье такая кофейня-клуб на углу Обуховской Обороны и улицы Качалова. Ее контрабандисты с нашей стороны посещают частенько, поскольку около Лавры даже днем относительно безопасно. Значит, перехватить следовало красавца до того, как он от груза избавится.

Хитрый, видать, попался тип, не захотел заходить со стороны Невского. Там и наш патруль может попасться, и местные гоп-стопщики, без них в любом мире никак, а метро — оно и у Лавры метро. Тут же обстановка такая, что средь бела дня понять, в нашем ты мире или в Запределье, можно только по шуму машин, да и то без полной уверенности: может, промзона к югу от Лавры живет своей странной жизнью.

Догнали мы его на вполне подходящей для триллера местности. Слева бассейн Обводного, кривая такая глубокая кишка, где плещутся (в той самой чистой водичке, в которой купаться можно, да не нужно) даже не «чуни», а кто-то покрупней, справа — железка, которая в Запределье проходит прямо по земле, притом почему-то узкоколейная, да еще и обрывается впереди прямо над краем канала, как трамплин. Далеко впереди, в переулке, жилой дом светится, он здесь до Качалова единственный. Короче, пейзаж потрясающий.

Торопится, значит, в сторону этого дома товарищ с большим таким рюкзаком и у него на рюкзаке только крупными буквами не написано, что он и есть наш клиент. Потому что здесь легкий осенний дождичек, а в Питере сейчас какая-никакая, а зима, вот он и топает в толстой дутой курке и зимних сапогах. Дышит, как загнанная лошадь, хотя ноша вроде и не тяжелая, и явно трусит. И вот поворачивается господин контрабандист и видит: несется за ним форменная собака Баскервилей, сверкая глазищами.

Бим в своем собачьем обличье — зверь не мелкий, с хорошей овчаркой потягается. За ним бежит тип в легкой курточке и кроссовках, снимая зачем-то перчатки — не иначе как колдовать готовится. Контрабандист рванул вперед, к Неве, не разбирая дороги. И, по всем законам жанра, споткнулся черт знает обо что, да так, что пропахал носом, а рюкзак аж по шву лопнул.

Подбегаю я и вижу следующую картину: «клиент» так и стоит на четвереньках, забыв, что он двуногое прямоходящее, и только что не поскуливает, а рядом Бим с озадаченным видом обнюхивает валяющийся на замшелом асфальте школьный глобус. Еще штук пять раскатилось в стороны, да парочка из рюкзака торчит.

Представьте себе мою реакцию… Хохот, наверное, был аж в «Шлеме» слышен.

Оказалось, что среди эстетствующих жителей Запределья прошла мода на глобусы, поскольку более смешной штуки, чем шарообразный мир, с их точки зрения и представить невозможно. Некий нищий студентик, родом откуда-то из-под Пскова, наладился их таскать на перепродажу. Брал частью нашими баксами, которые в некоторых местах Запределья тоже хождение имеют, частью — царскими серебряными полтинниками, да и с собой прихватывал простенькие плетенки-«везунчики». Такую игрушку даже артефактом назвать язык не поворачивается. Берется три полоски кожи и сплетается особым образом в косичку «на счастье». Дохнет эта штука в нашем мире за неделю-другуто, действует без гарантии, хотя по-своему весьма полезна. Если ее носителю, например, нужно на экзамене вытащить три билета из тридцати возможных, то, скорее всего, именно один из этих трех ему и попадется. Если человек опаздывает на последнюю электричку, она, вероятно (но не обязательно, заметьте), тоже задержится.