Вадим Панов: Мистерия мести (антология)

Одним словом, их интересы чудесным образом совпали прямо в СПА — неплохое начало для новой главы в романе о крутом детективе. Чёрт! Не стать ли мне писателем на досуге? Или писателем досуга? Или…

Не отвлекаться.

Короче, горожанка Изельшприц расположилась в удобнейшем кресле, всеми ногтями отдавшись дипломированным работницам гламурного маникюра, а я рядом, на табурете, приставучий, как жвачка на этом же самом предмете мебели.

— Так вот… Тина, как ты уже понял, из простых, но бойких, поднялась решительно. А когда она дядю Володю взяла, вся Москва просто рухнула…

— Согласен, неожиданно получилось, — пробормотал я с понимающим видом.

Надо же было среагировать.

— Ты не в теме, — отмахнулась Леночка. А поскольку её руками занимались, отмахиваться от меня пришлось головой. Потому что хвоста у этой лошади не было. Или она на нём сидела. — Дядя Володя с тётей Инной тридцать лет прожил, он пылинки с неё сдувал, таскал за собой всюду, любовался, как куклой, все думали, так и помрёт с ней. А Тина — раз, и в дамки! То есть — в папки. Осторожнее! — Горожанка Изельшприц бросила злобный взгляд на провинившуюся маникюрщицу. — Нежнее, сволочь!

Женщина робко кивнула.

— Дядя Володя — это директор Мальцев?

— Ты не знаешь, как его зовут?

— Знаю.

— Я его крестница, — высокомерно сообщила Леночка. — Так что мне можно.

Судя по всему — можно всё. Или почти всё.

— Какой была Тина? — осторожно осведомился я, стараясь не ранить нежные чувства крестницы серьёзного человека.

— Происхождение, конечно, делало её белой вороной, и потому она тянулась ко мне… Когда мы выходили в свет, это было как лёд и пламя. Сначала входила я, икона стиля, а потом она, похожая на дикую кошку… Изысканность и первобытная страсть… Ты должен понять, ты же учился где-то, да?

— Учился, — не стал скрывать я.

Но, судя по легкому презрению в голосе, особенно высоко в личном рейтинге горожанки Изельшприц мне подняться не удалось. Мало ли где учился «какой-то там детектив»? Возможно, в сельской школе.

— В твоих глазах есть ум, — обронила Леночка, не удостоив меня взглядом.

— Ага, — подтвердил я. — И в глазах тоже.

— Ты забавный.

— Спасибо. — Я выдал свою самую обаятельную улыбку. — Так…

— Какой была Тина? — продемонстрировала похвальную память горожанка Изельшприц.

— Да.

— Я ведь сказала: первобытная кошка. — Её не порадовала моя приставучесть. А я, признаться, начал испытывать раздражение. — Провинциалка: цеплючая, без воспитания, зато с шармом. И на спорте была помешана.

— Тина занималась спортом?

А вот этой детали в досье на госпожу Мальцеву не оказалось.

— Пластикой… Нет, как это… Современным танцем! Глупо, да? Она говорила, что с детства мечтала стать танцовщицей… Наверное, там, внизу, кажется, что танцовщицы управляют миром. Какие они все идиоты!

И жалостливый до совестливости взгляд горожанки Изельшприц упёрся сначала в маникюрщицу, а потом в меня.

— Тина, — напомнил я.

— Она пришла снизу… С самого дна… И с детства мечтала стать танцовщицей, но не получилось. А когда добралась до денег дяди Володи, завела себе персонального тренера и часто пропадала в зале. — Леночка потянулась, продемонстрировав липоксированное туловище, и закончила: — Я этого не понимаю.

Полагаю, тут следовало похвалить её замечательную форму, но я — бездушная скотина снизу — не догадался.

— Как звали тренера Тины? Где они занимались? Часто бывает так, что женщина с подобным хобби просто нуждается в большом количестве свободного времени. «Дорогой! Я на танцах!» — пять-шесть бесконтрольных часов у нее в кармане.

К мужчинам это утверждение относится в равной степени.

Не надо обвинять меня в сексизме. Однако горожанка Изельшприц попыталась разрушить формирующуюся на глазах теорию:

— Всё не так, как ты подумал. Эдуардика я знаю лично, он очень милый и очень любит мальчиков… Хотел в школу устроиться, но эти гадкие законы… А он такой лапочка… От него всегда хорошо пахнет…

Я тоже на Леночку не дышал перегаром, но нежностей в свой адрес не дождался.

— К тому же дядя Володя ни за что не подпустил бы к Тине какого-нибудь мачо… Он ведь «Анну Каренину» смотрел…

Директор Мальцев, думается, «Анну Каренину» читал. В отличие от крестницы.

— Я обожаю Голливуд… Это кузница стиля… Там все такие великие, не то что в этой Рашке…

— Танцы, — кашлянул я, пока «икона московского стиля» не принялась пересказывать мне содержание каких-нибудь «трансформеров».