Вадим Панов - Дикие персы

— Вроде в новостях было.

— Ага, и я тоже там буфу, как новости. — Кувалда важно глотнул из фляги с вензелем и продолжил: — А какая свафьба без…

Лёня навострил уши, но великий фюрер точно знал, зачем приехал.

— …какая свафьба без пофарка? Вот я и прифумал, что ты фолжен сфелать артефакт фля самой королевы, мля, но только такой, чтобы все вокруг рты пораззявили от восхищения, королева поняла, что Красные Шапки ей верные и любят беззаветно, и ещё, чтобы стоила вся эта твоя банфура нефорого. — Одноглазый нетерпеливо огляделся. — Гфе он?

— Столько желаний и такая экономия, — задумчиво протянул Клопицкий. — Попахивает неуважением к царственной особе.

— Я особу уважаю всячески, — обозначил позицию одноглазый. — Но фолжен фумать о том, чтобы наша семья процветала поф властью короны и была на хорошем счёту и чтобы не разорилась на пофарке, который потом профать никому нельзя, если королева от него откажется, врубаешься?

— Почти во всё.

— Тогфа неси то, что я говорю, и фенег возьми нормально, а не как эти жафные шасы. — И тут великий фюрер начал что-то подозревать. — У тебя вообще это есть?

— Что именно? — скромно и без особого азарта осведомился Лёня.

— Есть, как я сказал?

— Прямо сейчас могу предложить выдвижной усилитель барабанного грохотания.

— Фля чего? — раскрыл рот Кувалда.

— Для уличных концертов, например, — выдвинул свою версию артефактор.

— Ты издеваешься?

— Мне его заказали, и я его сделал! О каких издевательствах ты говоришь?

— Я не могу фарить Её величеству выфвижное грохотание!

— А я не знаю, что нужно подарить Всеславе, чтобы она поняла насчёт безудержной любви Красных Шапок, — отрезал Клопицкий.

— Вернопоффанной любви!

— У вас всё становится безудержным.

— Откуфа знаешь?

— Вижу, как вы любите виски.

— Мы без него не можем!

— Подарите Всеславе башню из пустых бутылок в натуральную величину.

— Величину чего?

— Башни.

— Какой?

— Какой фантазии хватит!

— Мля…

Кувалда наконец-то понял, что над ним потешаются, и стал меняться лицом в злобном направлении.

— Резвишься, полукровка?

— Упражняюсь в остроумии.

— Острое я люблю, — проворчал великий фюрер, делая попытку извлечь на свет церемониальный ятаган.

— Ты ничего не забыл?

— Я сейчас всё больше за столом с фокументами работаю, так что, может, пару выпафов и забыл, но руки помнят, — успокоил артефактора Кувалда. — Резану с оттягом, башка сначала свалится, а потом кишки полезут…

— О друге моём не забыл?

Одноглазый резко обернулся, внимательно посмотрел на миролюбиво посапывающего Трофима, вспомнил о неизвестно откуда взявшемся ноже, огорчённо вернул наполовину извлечённый ятаган на место, поднялся и, не прощаясь, вышел из лаборатории.

В его голове крутилась одна-единственная мысль: «Что же фелать фальше?»

Муниципальный жилой дом

Санкт-Петербург, Лесной проспект,

22 апреля, пятница, 11.11

Александра Владимировна Андронова, двадцать девять лет, менеджер по персоналу в крупной коммерческой компании. Не замужем, детей нет. Играла онлайн примерно год, и с работы играла, и из дома играла, достигла больших успехов, уважения и авторитета. Считалась умным игроком, но жёстким, мужского склада и очень агрессивным. В феврале покинула виртуальные сражения и тогда же ушла в плановый отпуск, сразу после него — в отпуск за свой счёт без сохранения содержания.

«Что же ты, Сашенька, нашла такое, что решила плюнуть на стабильную высокооплачиваемую работу?»

Дёргать полицейского Николая больше, чем нужно, я не рисковал, поэтому, подъезжая к Лесному проспекту, о судьбе Александры Владимировны не знал абсолютно ничего: жива ли, здорова или залегла на ближайшем кладбище по примеру господина Снегирёва? Ещё одна смерть окончательно утвердила бы меня во мнении, что с игроками дело нечисто, но будем откровенны: убеждённость — это, конечно, замечательно, но расследовать убийство Преференции лучше на основании допросов живых свидетелей, а не пересчитывая мертвецов.

В общем, к дому я приближался, мучаясь сомнениями и предчувствиями, однако госпожа Андронова придумала собственный способ избежать расспросов.

— Саша? Так она в путешествие поехала, — доброжелательно сообщила соседка, которой я представился давно не заглядывавшим в Питер однокурсником молодой женщины. — На эти, как их… Сейшелы.

— Молодец! — не удержался я. — А когда она улетела?