Хлоя Нейл - Магия огня

Она улыбнулась. Я улыбнулась в ответ.

— Вам сюда, — указала Фоли. Я заторопилась, чтобы успеть за ней.

Пройдя по проходу, мы попали на другой конец комнаты, потом нырнули в коридор. После еще нескольких поворотов и небольшой узкой лестницы, Фоли остановилась около деревянной двери. Она кивнула головой на ключ, висящие на моей шее.

— Ваша комната, — сказала она. — Спальня — первая комната справа. У вас три соседки, с которыми вы разделите комнату отдыха. Уроки начинаются в восемь двадцать завтра утром. Расписание вложено в учебники. Я так поняла, вы увлекаетесь искусством?

— Я люблю рисовать, — ответила я. — Иногда красками.

— Да, обучение улучшит ваш навык. Вам предстоит изображать фантастические, воображаемые миры и нереалистичные существа, но у вас, кажется, уже есть опыт. Мы записали вас в класс искусств. Вы начнете посещать эти дополнительные занятия в течение следующих нескольких недель, как только наш преподаватель появится. Ожидается, что вы будете посвящать столько же времени этим занятиям, сколько и обычным урокам. Очевидно, она оттарабанила правила, в которые следовало меня посвятить, точно по инструкции.

— Ещё вопросы?

Она снова это сделала. Она спросила: «Ещё вопросы?», хотя прозвучало это так: «У меня больше нет времени на всякую ерунду».

— Нет, спасибо, — сказала я, и Фоли кивнула головой.

— Отлично, — с этими словами она развернулась и ушла, а эхо её шагов ещё звучало в прихожей.

Я выждала, пока она не ушла, затем вставила ключ в замок и повернула его. Дверь открылась, и я попала в маленькое круглое помещение — комнату отдыха. Перед небольшим камином располагалась кушетка и кофейный столик, виолончель подпирала противоположную стену, а четыре двери, как я поняла, вели к спальням.

Я подошла к самой крайней правой двери и, сняв ключ с шеи, вставила его в замок. Когда он щелкнул, я открыла дверь и включила свет.

Это было маленькое, но опрятное место с одним маленьким окном и кроватью. Кровать была заправлена синим «королевским» покрывалом, на котором было вышито изображение башни Святой Софии. За кроватью было деревянное бюро, чуть выше которого была полка, заваленная книгами и стопками газет. Также там лежал серебряный ноутбук и будильник. Узкая деревянная дверь вела в ванную.

Я закрыла дверь, ведущую в комнату отдыха, затем положила сумку на кровать. Хотя в комнате и была мебель, она всё равно казалась пустой. И даже выложив свои вещи из сумки, я вряд ли буду чувствовать себя как дома.

Мое сердце сжалось от этой мысли. Мои родители отослали меня в школу-интернат. Они выбрали Мюнхен и исследование творчества какого-то дурацкого философа, вместо художественных выставок, «званых» обедов, вещей, о которых они частенько любили поговорить и похвалиться.

Я села рядом с сумкой, вытащила сотовый телефон из переднего кармашка, открыла его и посмотрела на время. Сейчас было почти пять часов в Чикаго, следовательно, полночь в Мюнхене, хотя они, вероятно, были ещё на полпути к Атлантике. Я хотела позвонить им, услышать их голоса, но, так как это не было выходом, я решила написать сообщение: «Уже в своей комнате». Это, конечно, немного, но они будут знать, что я добралась благополучно, и, я думаю, они позвонят, когда смогут.

Закрыв телефон, я пялилась на него около минуты, пока из глаз не потекли слёзы. Я попыталась остановить их, ведь не хотелось, чтобы я рыдала в первый час жизни в Святой Софии, в первый час моей новой жизни.

Правда, так или иначе, слёзы всё равно текли по щекам. Я не хотела быть здесь. Не в этой школе, да и вообще не в Чикаго. Если бы я не думала, что они отправят меня обратно, я бы воспользовалась кредитную карточкой для «критического положения», которую мама дала мне, купила билет и полетела бы обратно в Нью-Йорк.

— Полный отстой, — пробормотала я, аккуратно вытирая слёзы, стараясь не размазать чёрный карандаш вокруг глаз.

Послышался быстрый стук в дверь, и она распахнулась. Я обернулась.

— Планируешь своё спасение? — спросила девочка с кольцом в носу и черными ногтями, стоящая в дверном проёме.

— Серьезно, ты выглядишь сильно подавленной, — сказала она и вошла.

Ее стройную фигуру было едва возможно различить из-за шотландской юбки и не по размеру огромной трикотажной рубашки Cвятой Софии, на ее ногах красовались трико и овчинные ботинки. Девушка была примерно моего роста — метр семьдесят или около того.

— Спасибо, что постучала, — сказала я, сильно растирая черные разводы под глазами.