Энн Райс - Дар волка

Ройбен увидел, как зрячий глаз противника глядит вперед. Зверь обмяк, но не падал.

Ройбен разжал зубы, отпуская его окровавленное порванное лицо.

Зверь стоял, беспомощно глядя вверх уцелевшим глазом, из другой глазницы толчками текла кровь. А позади него стояла Лаура, яростно глядя на него.

Чудовище согнулось, и Ройбен увидел торчащий в затылке зверя топор.

— Я знал! — заревел зверь. — Я знал! Я знал!

Завыл, пытаясь поднять лапы, схватиться за рукоять топора, но они не слушались его, он не мог заставить их перестать трястись, не мог сомкнуть лапы на рукояти. Из раскрытого рта потекла кровь и пена. Он начал кружиться, спотыкаясь, пытаясь не упасть, завывая и скрежеща зубами.

Ройбен схватил топор за длинную рукоять и выдернул. Зверь пошатнулся, и Ройбен изо всех сил ударил топором ему по шее. Лезвие пронзило гриву и шерсть, впилось в плоть, до половины разрубив шею. Чудовище умолкло, уронило челюсть, пуская слюну, и издало лишь тихий шипящий звук. Ройбен выдернул топор и снова ударил, со всего размаху. На этот раз удар был лучше, лезвие разрубило шею, и голова зверя с грохотом упала на пол.

Не в силах остановиться, Ройбен схватил ее за густые волосы и швырнул в огонь. Тело, будто сдувшись, тяжело осело на восточный ковер.

Лаура сдавленно закричала. Он увидел, как она подбежала к пламени, согнулась, стоная и раскачиваясь, показывая в огонь, а потом упала на пол, навзничь.

— Ройбен, вынь это из огня, из огня! — завопила она. — Пожалуйста, ради бога!

Пламя лизало голову, отражаясь в открытом глазу, залитом кровью. Ройбен не выдержал. Выдернул голову из огня, сунув руку меж пылающих поленьев, и бросил на пол. Поднялся дым, будто клубы пыли. В скрючивающихся от огня волосах еще мелькали искры.

И голова стала просто кровоточащим предметом, изуродованным предметом, покрытым кровью, слепым. И мертвым.

Вот она, поэзия, фантазии, воображение, иллюзии. Сверкающие черные волосы начали опадать с головы и тела, лежавшего в полуметре от нее. Силы, которая бы втянула их внутрь, не было, они опадали, а голова начала съеживаться, лежа среди волос, как в гнезде. Волосы же начали растворяться, исчезать, оставляя лишь нагое человеческое тело, истерзанное и сочащееся кровью. Мертвое.

Ройбен опустился на колени и сел на пятки. Все мышцы болели. Болели плечи. Лицо нестерпимо жгло.

Значит, я не Морфенкинд. Я омерзителен, тошнотворен, я оскорбление их роду. Что ж, это оскорбление их роду только что убило Морфенкинда, с небольшой помощью своей возлюбленной и ее топора.

Лаура зарыдала, громко, не в состоянии контролировать себя. Села рядом с ним, и он обнял ее. Увидел кровь, залившую ее белую ночную рубашку и волосы.

Прижал к себе, гладя, пытаясь успокоить. Ее плач разрывал ему сердце. Наконец она умолкла, продолжая плакать молча.

Ройбен мягко поцеловал ее в лоб и в макушку. Согнул палец лапы и поднес к ее губам. Залитым кровью. Слишком много крови. Это невыразимо.

— Лаура, — прошептал он. Она схватилась за него, словно утопающая, будто какая-то невидимая волна грозила смыть ее.

Останки мужчины окончательно лишились шерсти, так, будто ее никогда не было. Тело и ковер вокруг покрывала лишь еле заметная крупная пыль.

Какое-то время они не шевелились. Лаура продолжала плакать, очень тихо, изнуренная, и наконец совсем затихла.

— Мне надо похоронить его, — сказал Ройбен. — Там, в сарае, есть лопаты.

— Похоронить его! Ройбен, ты не должен этого делать, — сказала Лаура, глядя на него так, будто очнулась от кошмарного сна. — Ройбен, ты не можешь просто похоронить его. Неужели ты не понимаешь, насколько это тело важно, просто бесценно — для тебя!

С трудом встав на ноги, она поглядела на тело, с расстояния, так, будто опасалась подойти ближе. Голова лежала на боку, левый глаз наполовину закрылся и пожелтел. Кожа, и на лице, и на теле, тоже приобрела желтоватый оттенок.

— В клетках этого тела содержится тайна его силы, — сказала Лаура. — Если ты хочешь узнать ее, если ты хочешь выяснить. Как же ты можешь от него избавиться? Это немыслимо.

— А кто станет изучать это тело, Лаура? — спросил Ройбен. Он настолько устал, что боялся, что обратное превращение может начаться в любой момент. Слишком рано. Ему нужна сила этого тела, чтобы выкопать яму, достаточно глубокую, чтобы стать могилой этому существу. — Кто станет делать анализы органов, извлечет мозг, проведет вскрытие? Я не умею. И ты не умеешь. Кто же?