Вадим Панов - Дураки умирают первыми

Вырванная страничка, очевидно, была в расписании последней. На обороте весь напечатанный в типографии текст состоял из двух слов: «Для заметок».

И заметка имелась.

Слова были написаны крупными печатными буквами, составленными из толстых линий, словно писали чем-то, не очень хорошо приспособленным для письма. Карандашом для бровей, например.

Знаки препинания писавший игнорировал, переносы — тоже. И вот что у него получилось:

ЕСЛИ КТО НАЙДЁТ

ВНИЗ НЕ СУЙТЕС СВЕ

ТКУ СОЖРАЛИ ЛЁХА

ВЫСОХ САВСЕМ СТАЛ

СУХАФРУКТОМ ЗА МН

ОЙ ИДУТ ПОПРО

Запись обрывалась на полуслове, хотя немного места у писавшего ещё оставалось.

Шутка? Образчик чёрного диггерского юмора? Интересно, кто, по версии автора записки, сожрал тёзку? Крысы?

В школьные годы Света наслушалась легенд-страшилок о крысах-мутантах с фокстерьера размером, обитающих в метро и выбирающихся наверх безлунными питерскими ночами в поисках жертв и пропитания. Рыщут эти злобные стаи по тёмным закоулкам и помойкам, и горе неосторожным путникам, подвернувшимся под острые клыки — остаются от них лишь обглоданные скелеты, которые даже родственникам не выдают, поскольку власти скрывают страшный секрет, и погибшие люди долгие годы числятся пропавшими без вести…

Бред какой…

Света бросила обёртку от шоколадки и бумажку на пол и тут же — совершенно непонятно почему — вспомнила Виктора и его слова, сказанные давным-давно, ещё в прежней жизни: «Если у кого-то в руке пистолет, всегда считай его боевым и заряженным. Если кто-то скажет, что хочет тебя убить, всегда считай, что так и есть. А если последний трепач и пустомеля завопит „Пожар!“ или „Волки!“ — обязательно проверь. Дураки, пренебрегающие этими правилами, умирают первыми».

Самому Виктору его максима долгой жизни, увы, не обеспечила… Но бумажку Света подняла, аккуратно расправила, ещё раз перечитала и убрала в карман. И решила, что вниз не сунется. Хотя и без того не собиралась…

Однако пора было определяться с дальнейшей дорогой. Света чувствовала, что начинает замерзать. От ног, промоченных в сырой трубе, холод расползался по всему телу. Хорошо хоть, что заскочила домой и переоделась — Виктор настоял, когда они дожидались второго звонка от похитителей. Но и тёплая куртка, надетая вместо лёгкого плаща, не спасала. Помочь могло лишь интенсивное движение — когда бежала, уходя от погони, холод не донимал.

Осталось решить, куда направиться.

Не вниз, понятно. Очень хотелось в прямоугольный туннель с высоким сводом — бегать пригнувшись изрядно надоело, — но Света опасалась, что, если преследователи сюда всё-таки доберутся, они эту логику легко просчитают. И потому, вздохнув, двинулась в трубу-близнец, подумав: раз дороги не знает, будет на любой развилке сворачивать направо. Тогда не заблудится.

Как ни странно, но пока Света не считала себя заблудившейся, уверенная в том, что рано или поздно труба обязательно приведёт её к Волковке.

Итак, решено: только направо.

Но судьба словно решила показать, чего стоят такие решения. И показала немедленно: на первой же развилке свернуть направо не было никакой возможности. Точнее, свернуть-то она свернула, но через два десятка шагов остановилась в тупике: путь наглухо закупорила осыпь — древний бетон не выдержал напора почвы, и земля полностью завалила проход. Пришлось возвращаться и поворачивать налево.

Эта труба изгибалась и постепенно забирала в сторону всё круче. Без развилок, без колодцев — всё время налево и налево, всё круче и круче, и в конце концов Света вернулась в зальчик с валяющейся на полу обёрткой от «Сникерса».

Но сильно не расстроилась: отрицательный результат — тоже результат. Вместо одного пути она исследовала сразу два. Так сказать, два по цене одного…

Остаётся туннель… Света быстро вошла в него — этот проход выглядел чуть новее труб, в которых она только что побывала, — прошла, не пригибаясь, примерно двести шагов и упёрлась в преграду, которая на этот раз, видимо для разнообразия, оказалась рукотворной.

Дорогу ей перекрыла металлическая дверь: громадная, во весь туннель, двустворчатая. И ржавая, как здесь положено. При этом не нашлось ни ручки, ни даже дырки замка — отпиралась дверь исключительно с той стороны. Света прижалась к железу ухом — через носовой платок, чтобы не измараться о ржавчину, — в надежде услышать хоть что-нибудь, но за дверью царила тишина. Стукнула по ней кулаком, опять-таки через платок, и оценила получившийся звук — слабый и глухой. Судя по звуку, металл двери толщиной не уступал танковой броне, а значит, стучи — не стучи, никто не услышит.