Юлия Рыженкова - Мелкий Дозор (сборник)

– Мелкий, – невесело пошутил я.

– Отставить нюни, – велел папа. – Молодость – тот недостаток, который проходит. А то, что ты выглядишь несколько инфантильно, – он никогда не старался смягчить выражения, – так это огромный плюс. Для людей нашей с тобой профессии. Внушает доверие и заставляет недооценивать. Ты и дальше веди себя как ребенок.

– Смешно. – Я развел руками. – Вроде как я их обманул. Проник в их тайны. А получается – буду делать то же самое, что и они!

– О нет. – Отец покачал головой. – Нет, Витя. Ты будешь делать то, чего они сделать не могут – по своей природе.

Он присел на скамейку, достал портсигар, в котором лежали две сигареты. Задумчиво посмотрел на них, будто выбирая, хотя сигареты были совершенно одинаковы. Достал одну и закурил. Закашлялся.

– Пап, я ведь смогу тебя вылечить! – сказал я.

– Не откажусь. – Отец жадно затянулся. – Но ты не спеши. У тебя есть три-четыре года на обучение… – Он протянул руку и взъерошил мне волосы: – Мелкий Дозор…

Я не обиделся.

Антон Городецкий вышел в коридор, открыл третье от кабинета Гесера окно (все знали, что датчик на нем не работал), высунулся по пояс, взял с узенького выступа между окнами пачку сигарет и зажигалку. Закурил, вернул общую заначку на место. Над пачкой угадывалось слабенькое заклятие, гасящее ветер, отгоняющее ворон и отсекающее дождевые капли.

Полгода назад Гесер запретил курить в здании Дозора. Отношение сотрудников к этому решению оставалось сложным.

Антон успел сделать всего пару затяжек, когда рядом с ним в окно высунулся Гесер. Молча отобрал сигарету, поморщился, глядя на фильтр, сказал:

– Слюнявишь! – и начал курить сам.

Антон взял вторую сигарету.

– Ага. – Гесер проследил за его руками. – Понятно. Дисциплина на высоте.

– Та часть моего организма, которая курит, находится за пределами здания, – пояснил Антон.

Гесер подумал и кивнул.

– Да, в этом что-то есть.

Некоторое время они курили молча.

– Гесер, мне противно.

– Почему?

– Этот парнишка готовится идти в одиночку против…

– Этому парнишке почти пятнадцать! – проронил Гесер. – Однако он себе самому повторяет, что ему четырнадцать! А ведет себя как десятилетний. Относись к нему… реалистично. Без соплей. Он не ровесник твоей дочки! Он уже не ребенок.

– Ну да, Гайдар в его годы полком командовал, – соглашается Антон. – Но дело ведь не в возрасте. Будь ему и двадцать, и даже тридцать – все равно он был бы мальчишкой по сравнению с тобой. И даже по сравнению со мной! У него нет…

– Чего?

– Опыта.

– Опыт тут не важен.

– Готовности к такому…

– Готовность у него есть. – Гесер щелчком отправляет окурок вниз. Антон только собирается сделать ехидное замечание, как видит – окурок по дуге пролетает над тротуаром и скрывается в урне.

– Но он же человек! Пусть даже его отец в спецслужбах, пусть мальчик и сам туда собирался…

– Вот раз человек – пусть и делает свою, человеческую, часть работы! Ту, которую мы сделать попросту не можем! Остановить своих психопатов – всегда! А их? Человеческих? Ты же понимаешь: те, кто придет, – не случайные люди! Это те, кто копает под нас. Они полны скепсиса. Они никогда не признавались, что верят. Но это те, кто поверит… и кто начнет непоправимое. Войну людей и Иных. Исходя из самых благих целей… они погубят всех нас. И именно потому, что они исходят из самых благих целей, мы не можем их остановить! Не можем! Нужен инфантильный мальчик с автоматом и обоймой заговоренных патронов. Инфантильный и хороший мальчик, у которого свой Дозор. Свой маленький Дозор…

И тогда Антон Городецкий посмотрит в глаза своему начальнику, тому, кто когда-то его инициировал – точно так же, как Антон полгода назад опознал в идущем ему навстречу чем-то неуловимо странном не то мальчике, не то юноше Иного, – и произнесет:

– Гесер… Мы знаем, что было. Мы видим, что есть. И мы понимаем, что будет. Мальчик кивнет, поднимая автомат, скажет тонким, еще не ломавшимся голоском: «Совершенно с вами согласен!» После этого он начнет стрелять. Он проползет трубу не за девять минут – за семь. Специально, чтобы мы не успели никого арестовать. Чтобы полностью зачистить ситуацию. Он расстреляет всех. И сам погибнет от ответных заклятий. Пусть он даже к этому готов – но мы отправим его на смерть!

Гесер нахмурится и ответит:

– Да, Антон. Но у нас нет выбора. А если разобраться, жизнь – это и без того всего лишь маленький дозор между рождением и смертью. Даже если жить очень-очень долго – это все равно очень маленький дозор… – Перед тем как податься обратно в коридор, он все-таки начнет колебаться, остановится и заявит: – К тому же… тебе прекрасно известно, что существует лишь прошлое. Будущего нет. Читать вероятности можно лишь до определенного предела. Да, если поддержка появится через десять минут – паренек погибнет. А вот если, нарушив приказы, через девять – у него уже есть шанс. Но, конечно, тогда возникнут вопросы. Что делать с группой рассекретившихся Темных? Каких компенсаций затребует Дневной Дозор, если мы их просто уничтожим? Удастся ли промыть память людям… а если нет – то каковы будут последствия их знания? И что нам делать с мальчиком, который одновременно работает на нас – и на людские спецслужбы? Очень много вопросов, Антон. Очень. Но варианты – варианты существуют всегда.