Евгений Енин - Случайностей не бывает

— Ты думаешь, лучше остаться? — спросила Яна.

Бывает, пассажиры покупают билет на самолёт, а потом отказываются лететь, им кажется, что с самолётом что-то случится. Яну тянуло в дыру, потому что ей казалось, что-то может случиться без неё.

— Не знаю, — пробурчал Артём. — Но как-то оно всё слишком внезапно кончилось.

— В смысле?

— Ну мы гнали, гнали, эге-гей и всё такое, и вдруг — бац, дыра, кирпич, и мы победили. Как в эту стену упёрлись. А меня что-то дальше тянет. Вроде как по инерции.

— А почему ты решил, что мы победили?

Артём подумал.

— Кстати, да. Ни из чего не следует.

— И что? Пойдём?

— Уф-ф-ф. У тебя телефон сдох?

— Давно уже.

— Подожди. Я сейчас.

Артём вернулся с карманами, набитыми подобранными телефонами. Один протянул Яне.

— Ты чего?

Яна не могла поверить, что он решил на прощание набрать потерянных телефонов на продажу.

— Свет. Фонарики. Темно же! — Он показал на дыру.

— А, понятно. И всё равно как-то…

— Ну а я виноват, что никто ни одной свечки не потерял? Или там, факелы здесь из стен не торчат.

— Ладно. — Яна вынужденно согласилась, что в их ситуации взять чужие телефоны — это допустимо.

— Главное, не спрашивать себя, зачем, — пробурчал Артём, садясь на край дыры и перебрасывая ногу на ту сторону. — Помочь? — Он протянул Яне руку уже изнутри.

Она фыркнула и перелезла через край.

— Ух ты.

Яна, конечно же, обернулась, посмотреть на станцию с той, а теперь с этой стороны. Воздух в проёме дрожал, как будто снизу, под дырой, горел костёр. Но «ух ты» было не об этом, а об обратной стороне стены. Яна пощупала, не поверив глазам. Да, стена была из глины, смешанной с соломой, укреплённой деревянными рейками крест на крест. Яна даже вспомнила название, «мазанка». Так строили дома в самых бедных деревнях давным-давно.

Она посмотрела на Артёма. Тот пожал плечами. Ну да, с тем же успехом стена изнутри могла быть обита плюшевыми мишками.

— Идём? — поинтересовался он.

— Да.

Метров на тридцать вперёд путь им освещал свет со станции, через дыру. Пол был земляной, похожий на утоптанную деревенскую дорогу. Яна почувствовала, что справа что-то есть, кроме темноты. Она нашла в телефоне фонарик, включила, посветила.

Это был какой-то сельскохозяйственный агрегат, железный и очень ржавый, до рыжины. Сеялка, веялка, Яна не знала. Но было понято, что тащить эту штуку должна лошадь.

Артём даже плечами пожимать не стал.

Дальше они шли при свете экранов телефонов. Фонарик Артём сказал выключить, сколько им идти, неизвестно, батарейки надо экономить.

Света хватало на то, чтобы видеть тропинку и заметить впереди пропасть, если таковая объявится. Но рассматривать, что там по сторонам, было невозможно. Оставалось надеяться, что в темноте не было ничего страшнее старой телеги. Яна подумала, что по законам жанра они должны увидеть светящиеся жёлтые глаза и поёжилась.

— А ты что потом делать будешь? — спросила Яна, чтобы перестать представлять глаза с вертикальными зрачками, которые точно есть в окружающей темноте, но пока ещё зажмурены.

— Потом? — не понял Артём.

— Ну, — Яна покрутила в воздухе телефоном, — это же всё кончится, рано или поздно.

— А. Ну это, работать буду. Я же говорил, не помню, у меня вообще первый выход был. Ну смена. Когда мы с тобой познакомились. Возле Кропоткинской.

Яна закатила глаза, но Артём в темноте этого не увидел.

— Мне Тут квартиру дали, — продолжал он, — служебную. И в Москву никто не запрещает попадать. Я не знаю, конечно, что с метро после всего этого будет, но рано или поздно починят. А ты?

— А я тоже Туда переду. Наверное.

Артём довольно улыбнулся, но Яна в темноте этого не увидела.

— Мы успели с Никотинычем договориться, пока из Москвы на Конечную ехали. Ну принципиально, без подробностей. Я так думаю, что переведусь на заочку. Или, если можно, неделю там, неделю здесь. Так ещё лучше. Каждую неделю как в отпуск едешь.

— А работать будешь у нас? Случайником?

Артёма этот вариант полностью бы устроил.

— Посмотрим. Табачник говорил, что возьмёт меня в случайники. Но я же тогда вообще ничего про эти тутошние штучки не знала. Ну вот, и я подумала, а что если заняться ксенопсихологией? Диплом я, конечно, в Москве по такой теме не напишу, но так-то поле непаханое.

— Ксено чего? То есть чего психологией?

— Психология чужих. Нелюдей. Нечисти. Как думаешь, их кто-нибудь изучал?

— Не знаю. Вряд ли, — сказал Артём наугад, чтобы поддержать Яну.