Владимир Васильев - Время инверсий

— Что, не ожидал? — с любопытством спросил Завулон, сверля Шведа взглядом.

— Не ожидал, — подтвердил Швед честно.

— Я объясню на всякий случай. — Завулон неожиданно перешел от допроса к диалогу. — Совиная Голова вчера говорил правду. Вернее, то, что он сам считает правдой. Инквизиции артефакты чужаков действительно до сих пор в руки не попадали, иначе они бы не стали затевать… то, что затеяли. Светлым, думаю, тоже не попадали. Ну а мы-то народ особый, да?

Завулон вдруг по-свойски подмигнул Шведу.

Тот изобразил на лице осторожную неопределенность. Дескать, может, и так, но судить не мне.

Завулон, успев, кстати, куда-то спрятать «зажигалку» (скорее всего назад в ящик стола), наконец-то взял с подносика стакан.

— На кнопку жал? — ворчливо осведомился он.

— Жал, — признался Швед.

— Что видел?

— Не знаю, не успел разобраться. Что-то вроде того же Сумрака, только в лиловых тонах.

— Долго там был?

— Не особенно… Может, с полминуты.

— Призраков видел?

— Ну… Что-то там такое шастало в тумане, — не стал отрицать Швед.

— А они тебя?

Швед невольно передернул плечами, вспоминая.

— По-моему, один меня заметил. Но я отпустил кнопку… и сразу вернулся. А больше нажимать не решился.

— Шустрый у нас пострел, — опять подал голос Юрий. — Везде поспел.

— А что ты намеревался с этой, как ты выражаешься, штуковиной делать? — снова не обращая внимания на слова зама, поинтересовался Завулон.

— Не знаю, — пожал плечами Швед. — Честно говоря, я был уверен, что долго она у меня не задержится. Так и вышло, Совиная Голова нагрянул.

— А если бы не нагрянул? — спросил Завулон со всевозрастающим интересом.

— Хотите верьте, — вздохнул Швед, — хотите нет, но скорее всего позвонил бы кому-нибудь из вас. Не Светлым же ее нести, в самом деле? Звучит как-то… подобострастненько, я знаю, сейчас я говорю правду. Ну, не мой это уровень — подобные артефакты исследовать. Тем более чужие. Я вообще в последнее время ощущаю себя крысой в лабиринте с ловушками. То вода за шиворот хлынет, то током по пяткам долбанет. Сто раз подумаешь, прежде чем за встреченный рычаг дернуть.

— Но кнопку на чужом артефакте ты таки нажал, — заметил Завулон ехидно.

Швед не нашел что возразить. Только пробормотал:

— Значит, это все-таки артефакт…

— Это ключ, — непонятно зачем объяснил Завулон. — Открывает проход из нашего мира в их мир. И, должно быть, обратно.

При этом Завулон очень внимательно глядел на Шведа, словно чего-то от него ждал — сделает, не сделает? Спросит, не спросит?

Швед этого не замечал, он глядел в пол. Потом глухо поинтересовался:

— Вы уверены, что мне нужно это знать?

— А тебе страшно? — спросил Завулон не то разочарованно, не то презрительно.

— Страшно было в подвале у чужих, когда они меня чуть не закрыли. А сейчас… не знаю, скорее нет, чем да. Я все равно для вас всего лишь живец, какая разница, сколько я знаю? Фактом больше, фактом меньше…

— Начнем с того, что живец ты только для Светлых и для Инквизиции. А для нас ты коллега… пока, — сообщил Завулон и неторопливо приложился к выпивке. — Хочешь, открою карты, расскажу тебе все — и об операции, и о твоей роли в ней?

И опять уставился на Шведа — пытливо, оценивающе.

У Шведа нервы начали помалу сдавать; он вяло махнул рукой и практически безразлично сказал:

— Валяйте…

В другое время Завулон вряд ли стерпел бы подобную фамильярность, по крайней мере Шведу так казалось. Но чем дальше, тем сильнее на Шведа наползало безразличие. Он запутывался все сильнее и сильнее, как муха в паутине, и медленно, но верно терял интерес к разговору. Вот Завулон предложил рассказать все об операции. Что-то расскажет, несомненно. Но будет это только макушка айсберга. На Шведа, как на живца, ловят чужаков. Им играют в странный трехсторонний пинг-понг Светлые, Темные и Инквизиция. Он выбран из множества Иных если не на заклание, то уж точно на роль грибного человека или смертника, первым идущего по минному полю. Повезет — выживет. Не повезет — что ж… Извини, высокие цели высоких людей предполагают отъем чьих-нибудь малоценных жизней. Но зачем при этом парафинить мозги тому, кого все равно назначили жертвой?

Завулон, глядя на погрустневшего Шведа, тем не менее решил его просветить:

— Подоплеку ты знаешь. Чужие маги, убийства появляются примерно три раза в столетие на два-три года… В общем, то, что тебе рассказал Бермас, — правда. И о том, что Инквизиция долго пытается изловить кого-нибудь из чужаков, ты тоже уже знаешь. И что восстановление киевского Дозора — это просто прикрытие операции под тройным патронажем, ты явно некоторое время назад допер, иначе давно бы уже спекся. А вот что кандидата на твое место выбирали долго и муторно, ты знаешь вряд ли. Инквизиция предлагала и Брумеля, и Кричковского, и Коберника, и даже Ираклия, но я их все-таки убедил назначить тебя, сопляка. И в итоге я выиграл уже сейчас, хотя ничего еще толком не решено. Потому что ты до сих пор жив и сделал больше, чем удавалось кому бы то ни было сделать во все прошлые операции. А выдернул я тебя затем, чтобы ты все-таки дожил до конца всей этой мутотени, которая далеко еще не закончилась. Разумеешь, морячок?