Владимир Васильев - Время инверсий

Полицейский настороженно уставился на него.

— Чего вздыхаете? Музыка не нравится?

— Ну почему? — опять вздохнул Швед. — Молодцы ребята! Стараются.

— Меня вот тоже проперло, — расплылся в улыбке полицейский. — Как будто в восьмидесятые вернулся, елки-палки! Жаль, записали они мало.

— Всего доброго! — попрощался Швед и стремительно вышел. А то еще пришлось бы объяснять, что две из четырех гитарных партий этой песни сыграл он сам, вот этими самыми руками, в основном на горячо любимой Gibson Black Ugly, ну и кое-какие фрагменты на не менее горячо любимой «Птичке», то бишь Gibson Firebird. Да и песню, собственно говоря, тоже написал он, Дмитрий Шведов собственной персоной, при посильной помощи пятерых николаевских приятелей-музыкантов. Правда, не в восьмидесятые, а существенно позже.

Странные все-таки фортели выписывает иногда жизнь!

С этой философской мыслью в голове Швед покинул Киевский вокзал, напрочь позабыв о недавнем пристальном взгляде в спину. Направился Швед, конечно же, в метро, по дороге высматривая банкомат. О банкомате, честно говоря, следовало задуматься еще на вокзале, но он как-то выпустил это из виду, надеясь, что либо в переходе под площадью, либо у входа в метро все-таки встретится хоть один.

И действительно встретил — около касс.

Много снимать Швед не стал — только чтобы хватило на обратную дорогу, на один раз перекусить и еще немножечко на туда-сюда. Ехать ему на Тверскую, в офис московского Дозора (Дневного, естественно), а там для приезжих всегда готов и кров, и стол, и все прочее.

Карточка метро проходила по разряду «туда-сюда».

Московское метро Швед в целом знал неплохо, по крайней мере — представлял, как ехать, без всяких шпаргалок. Но к схеме около дверей все равно присмотрелся. С тех пор как он бывал тут в последний раз, кое-что успело измениться. В основном добавились кое-где новые станции и удлинилась Люблинская линия. Но и другие перемены нашлись: синюю ветку на западе удлинили не только за счет новостроя, а и за счет кусочка Филевской. И еще какую-то метрообразную хрень построили на самом юге, в Бутово.

«Растет Москва», — вздохнул Швед с некоторой завистью.

Киев в принципе тоже рос в смысле метро, но куда медленнее.

Вагон, к слову говоря, тоже был непривычный, но вообще-то «Русичи» Швед уже видел на фотках из сети, поэтому особо не удивлялся.

На «Площади Революции» Швед традиционно не стал трогать собаку за отполированный нос, только взглянул на нее, как на старую знакомую, и сразу пошел на выход, к эскалаторам.

Наверху мало что изменилось, разве что автомобилей на улицах стало еще больше. Семиэтажный дом, в котором располагался офис Дозора, от Манежки был в двух шагах, поэтому Швед сразу заметил, что дальняя его часть снизу доверху покрыта некоей помесью строительной сетки с рекламной растяжкой.

«Ремонт, что ли?» — удивился Швед. Но волноваться не приходилось: издалека было видно, что невидимый обычным людям вход открыт и рядом с ним курят двое Темных — скорее всего вахтенные. В смысле — охранники. Это в маленьких и сонных Дозорах вроде николаевского сидит в вестибюле единственный Иной — и жнец, и швец, и все прочее. В смысле, и дежурный, и охранник, и даже скорая помощь в традиционном медицинском разумении. А Москва — город большой. Тут дежурный по городу сидит наверху, в офисе, а не у входных дверей.

Швед подошел ближе — оба охранника повернулись в его сторону, откровенно разглядывая. Один был классическим оборотнем-вервольфом, второй — ведьмаком.

Все-таки эти ребята знали дело: первым делом втихую считали печати с регистрациями, постоянной и московской. А потом уж поздоровались.

— Привет, Темный, — пробасил ведьмак. — К нам?

— Здравствуйте. Да, к вам.

— По какому делу?

— К шефу.

Ведьмак ухмыльнулся:

— Вот так вот сразу — и к шефу?

«Ну да, ну да, какая-то заезжая шваль, и с ходу, запросто, к самому Завулону! Об этом я как-то не подумал…»

Тут Швед сообразил, что еще и мобильник забыл включить, а Завулон, вполне возможно, с утра звонил.

— Вообще-то Завулон меня из Киева и вызвал, — процедил Швед сквозь зубы.

Шведу очень не хотелось собачиться со своими же. Но Москва есть Москва — Иных очень много, и Завулон действительно высокое начальство. И действительно труднодосягаемое.

— Из Киева? — Ведьмак с интересом склонил голову набок. — А регистрация-то у тебя николаевская.

Тут Швед начал закипать. Низшие Иные не могли правильно определить его силу, Швед казался им слабеньким магом, практически ровней любому оборотню, особенно если учесть, что они москвичи, а Швед — приезжий из сущей Тмутаракани.