Елена Бергман - Мир львинов

Эрих мягко улыбнулся жене: — Я должен. — Ответил он тихо, — Бой еще не закончен. Но я обещаю — я вернусь!

И умчался. Ранэ смотрела ему вслед, и ее плечи тряслись от рыданий. Но молодая женщина знала — Эрих говорит правду.

Когда молодой вождь на ярящемся Буре достиг холма, битва была в самом разгаре. Издав воинственный клич, Эрих взмахнул копьем.

Его услышали.

— Хромой с нами! Ура! — закричали воины, и с новыми силами бросились на врага.

— Бей их! — взвыл Эрих, вонзая копье в одного из людей шкур. Мужчина упал.

И чужаки дрогнули. Охваченные паникой, бросая оружие и вопя от ужаса, они побежали обратно к горам. Разгоряченные конники догоняли их одного за другим и убивали, убивали без пощады…Эрих не пытался останавливать воинов, хоть и не одобрял этой бессмысленной бойни. Сидя верхом на Буре, молодой вождь молча смотрел, как чужаки гибнут, один за другим.

Мору подъехал и остановился рядом.

— У тебя кровь на руке… — Сказал он негромко, и кинул Эриху обрывок льняного полотенца. — Перевяжись!

Хромой с удивлением глянул вниз — и правда, кровь… Рана оказалась довольно глубокой — наконечник чьего-то копья рассек мышцы на левом плече до кости. Но Эрих не чувствовал боли. Перетянув рану тканью, юноша тут же забыл о ней.

Последние из убегавших были добиты, и воины стойбища вернулись, с трудом сдерживая разгоряченных коней.

Увидев Эриха, люди и львины разразились радостными криками: — Победа! Ура Хромому!

Многие из них желали поздравить нового вождя лично — подъезжали, хлопали по плечу, жали руку.

Кое-кто, спешившись, обходил поле битвы в поисках раненых и добычи. Эрих тоже слез на землю и присел на большой камень — он чувствовал себя очень усталым и опустошенным. Отхлебнув из фляги, молодой вождь огляделся и вздохнул: занимался рассвет. Еще одна ночь миновала.

Жалобный женский крик заставил его вздрогнуть. Двое молодых львинов, радостно скалясь, тащили под руки одетую в одну набедренную повязку девушку. Девушка кричала и сопротивлялась, но воины были намного сильнее.

Завидев Эриха, львины подтащили пленницу к нему и бросили на землю. Девушка пискнула и скорчилась у ног вождя, пряча лицо.

— Добыча. — сообщили воины. — Красивая!

Хромой растерянно глядел на девушку. Почти обнаженная, смуглая, стройная. Густые длинные черные волосы. На нежной коже отчетливо проступали свежие синяки.

— Били? — строго спросил Эрих, и львины смущенно потупились.

— Кусается… — пожаловался тот, что помладше.

— Лягается. — добавил второй.

Эрих присел рядом с пленницей и осторожно погладил ее по низко опущенной темной голове. Девушка всхлипнула.

— Не бейте ее больше, — приказал юноша. — Я забираю ее себе. Право вождя!

Пленница тихо плакала, сжавшись в комок — бедняжке было страшно, очень страшно.

Эрих, не торопясь, ехал на Буре впереди отряда. Рядом трусил конь Мраха. На его спине, понуро опустив голову, сидела связанная пленница. Девушка больше не плакала. Ее бледное лицо с чуть раскосыми глазами напоминало маску.

«И в правду красавица… — думал хромой вождь, то и дело поглядывая на добычу. — Интересно, как ее зовут…»

На плече у девушки виднелась татуировка — распустившийся цветок ириса.

«Буду звать ее Ирис. — Решил Эрих. — Красивая маленькая Ирис… Моя вторая жена».

Потом ему вспомнилась Ранэ, и Эрих погрустнел.

«Что скажет Ранэ?» — размышлял он, мерно покачиваясь в такт шагам Бура.

Юноша хорошо знал свою жену и побаивался, ибо Ранэ могла сказать очень много чего мужчине своего сердца, которого, между прочим, до сих пор любила больше жизни.

Эрих жену тоже пока что не разлюбил: за пять лет у них родилось трое детей — Ласка и мальчики-близнецы, и Ранэ, став матерью, расцвела и похорошела необыкновенно, превратившись из юной, тоненькой девушки в статную, гордую молодую женщину. Мужчины сворачивали шеи, когда она проходила мимо своей скользящей, грациозной кошачьей походкой. Ранэ была так красива, что ее невозможно было не любить…

Но и пленница была хороша! Чистотой и прелестью юности, хрупкостью едва распустившегося цветка, необычным разрезом глаз… Эрих не мог отвести от нее взгляда. Девушка по-прежнему оставалась в одной набедренной повязке, и молодой вождь беспрепятственно любовался ее стройным, гладким телом. Совсем девчонка, не старше пятнадцати, но сильная и крепкая…

Эрих с трудом подавлял желание обнять пленницу и зарыться лицом в ее густые черные кудри.