Елена Бергман - Мир львинов

Бизонов увидели почти сразу: стадо паслось совсем неподалеку.

«Не меньше полусотни». - на глаз определил Эрих. Коровы с телятами мирно щипали траву под присмотром полудюжины огромных быков.

Варму знаками велел охотникам разделиться на два отряда и окружать стадо с двух сторон. Охотники повиновались и, пригнувшись, бесшумно скользнули в густую траву. Эрих и Мрах, держа наготове копья, шли рядом. Чуть позади них шагал Варму — сердце русоголового вождя было неспокойно.

Охотникам удалось подобраться очень близко — всего полсотни локтей отделяло их от пасущихся животных, когда ветер вдруг переменился. Бизоны бросили жевать траву и насторожились. Коровы и телята с мычанием сбились в кучу, а быки, грозно ворча, окружили их плотным кольцом.

Эрих и Мрах, оказавшиеся впереди, как завороженные смотрели на приготовившихся к бою рогатых самцов.

— Назад, идиоты! — зашипел Варму, но было поздно — бизоны увидели.

Сразу два быка, огромных, молодых и сильных, заметили притаившихся в траве врагов. Бешено взревев, самцы пригнули к земле увенчаные страшными рогами головы и бросились на охотников. Расстояние, разделявшее их, было слишком мало, и быки преодолели его в несколько скачков.

Эрих и Мрах успели лишь поднять копья… Рогатые чудовища налетели, словно вихрь, грозя растоптать наглецов, но юные охотники, быстрые и гибкие, в последний миг успели откатиться в сторону. Бизоны яростно взревели и остановились, отыскивая врагов налитыми кровью глазами. Они были близко, очень близко…

Сразу три копья взлетели в воздух, но только два из них поразили цель- рука Мраха в последний момент дрогнула. Замахиваясь, львинен слишком сильно высунулся из травы, и быки вновь заметили его. Оба животных были ранены, но боль от засевших в толстых шкурах копий только разозлила их. Бизоны, бросились на Мраха. Эрих, не раздумывая, прыгнул им наперерез с дубиной в руках.

— Куда? — заорал Варму не своим голосом, но опять опоздал: быки налетели, как ураган. Гибкий Эрих легко увернулся от одного из них, его дубина прочертила в воздухе дугу и обрушилась на череп животного. Бизон споткнулся и рухнул на землю, оглушенный, но, падая, сумел зацепить юношу рогом. Вскрикнув, Эрих рванулся в сторону, и тут на него налетел второй бык, и Эрих, поддетый его мощными рогами, взлетел в воздух. Разьяренный зверь протащил юношу несколько десятков локтей, потом небрежно взмахнул головой, стряхивая неудачливого охотника на землю, и нос к носу столкнулся с Варму. Вооруженный лишь длинным узким костяным ножом, русоволосый не растерялся. Отшатнувшись, человек льва пропустил быка, и когда зверь пробегал мимо, ловким движением схватился за один из его рогов. Миг, и Варму оказался на спине чудовища, вгоняя нож прямо в его налитый кровью глаз. Острие достигло мозга быка и сломалось. Бизон рухнул на землю бездыханный, едва не подмяв под себя храбреца, но ожидавший этого Варму успел спрыгнуть с его спины. Прокатившись по траве, охотник легко вскочил на ноги. Кто-то из молодых воинов дал ему копье, и русоволосый осторожно приблизился к поверженному быку, готовясь добить его, но бизон не шевелился — он был мертв. Варму огляделся — стадо удирало в степь, лишь две коровы, отбитые второй группой охотников, да быки остались лежать в траве. Что ж, неплохая добыча, впрочем, оплаченная кровью друга…

Бросив копье, Варму устремился к тому месту, где лежал Эрих. Русоволосый ни минуты не сомневался, что юноша погиб. Каково же было его удивление, когда он увидел, что тот дышит! Состояние его ран привело Варму в ужас, но Эрих был жив. Возможно, еще удастся его спасти…

И Варму принялся за дело. Опытный и умелый лекарь вспомнил былые навыки, и очень скоро Эриха, наскоро перевязанного, уже несли на носилках в поселок. Варму шагал рядом, полный мрачных дум. Он совершенно не представлял себе, что скажет Ранэ, и боялся встречи с ней. Эрих лежал, неподвижный, на носилках, истекая кровью…

Эрих лежал, распластанный, на набитом сухой травой матрасе, в жару и бреду. Его терзала боль. Юноше приходилось раниться и раньше, и он думал, что умеет стойко переносить страдания. Наивный! Эта боль отличалась от прежних, как матерый тигр от месячного котенка, хотя у обоих, вроде, есть и зубы, и когти…

Боль начиналась в правой руке, закованной в лубок, медленно переползала в левый бок, а оттуда — в правое бедро. Она жгла и грызла, ослепляла и оглушала, усиливаясь с каждым вздохом, и от нее не было спасения. Эрих качался на ее волнах, то погружаясь с головой, то ненадолго выныривая на поверхность. Для него больше не существовало ничего, кроме боли. Поначалу раненый пытался терпеть, но боли оказалось слишком много… Эрих кричал бы, если б мог, но у него не осталось сил на такую мелочь, как крик, и лишь тихие, жалобные стоны срывались с его обметанных лихорадкой губ.