Макс Мах - В полусне

Все началось с Маргерит, потому что, войдя в свои покои, он обнаружил ее все еще нежащейся в постели. Разумеется, она была неодета, но если на рассвете ее наготу скрывали шелковые простыни, сейчас она лишилась и этого ничтожного покрова. Едва Герт переступил порог, Маргерит подняла голову с подушки и подарила ему свою прелестную мгновенную улыбку. Вернее, прелестной и чарующей улыбка Маргерит была всегда, и именно такую увидел Герт при их первой встрече на Чумном тракте. Теперь же, и в особенности тогда, когда Маргерит улыбалась ему, в этом простом движении губ было столько соблазна и обещание таких сокровищ, что дух захватывало даже у такого немало пожившего и много повидавшего в жизни мужчины, каким на самом деле являлся Герт. Она улыбнулась, и он тут же забыл обо всех своих делах. Планы полетели в тартарары. Намерения, не связанные с Маргерит, растаяли, как туман под солнцем. Мечты и желания утратили смысл. Все, кроме одного — обладать этой юной женщиной. Что сказать? Волшебным образом помолодевший Герт находился сейчас на пике влюбленности, ничуть не менее высоком, чем тот, на котором сходила с ума влюбленная в него Маргерит.

Порыв страсти был так непосредственен и внезапен, обладал такой естественной мощью, что на этот раз Герт овладел женщиной без нежности и без оглядки, стремительно, грубо, пожалуй, даже жестоко. Сейчас он был завоеватель и господин, а она — жертва и рабыня. Но в том-то и состоит безумство страсти, что хрупкая и нежная Маргерит, которую Герт безжалостно мял и скручивал, поворачивая так или иначе, бросая под себя и вознося над собой, эта Маргерит, судя по ее стонам и воплям, способным поднять на ноги весь дворец, отнюдь не страдала, а испытывала невиданное наслаждение. Так она ему, собственно, и сказала, едва смогла перевести дыхание.

— Ну, сударь! Сегодня вы смогли превзойти самого себя! — выдохнула Маргерит.

— А ты, милый, если верить Катрин, итак почти идеальный любовник! — добавила она, сделав еще несколько хриплых вздохов.

— Почти? — спросил Герт с усмешкой.

— Почти! — подтвердила Маргерит. — Без «почти» это уже бог, но ты ведь не бог!

— Или я ошибаюсь? — спросила она внезапно.

— Не бог! — засмеялся Герт и вспомнил книжку, которую добыл для него Хьюго ер Дроггер.

Книжка называлась «Проявления любви». Автор скрылся под псевдонимом Анонимус, но знающие люди утверждали, что эту запрещенную в империи книгу лет тридцать назад написал имперский граф Гвидо ди Рёйтер. Любопытное чтение, если честно. Было там много элегантных и нетривиальных мыслей, да и слог хорош. Однако сейчас Герт вспомнил главу, называвшуюся «Способы и позы любви». Когда он читал ее, то подумал, что понимает имперских цензоров, объявивших книгу Анонимуса «абсолютно непристойной». От такого мог, пожалуй, покраснеть и сам Герт. Ну, он и покраснел, если честно, вспомнив под чтение кое-что из опыта своей длинной и богатой на приключения жизни, а кое-что, и вовсе, узнал из книги впервые.

Между тем, страсти отгремели и утихли, как июльская гроза, и сразу же выяснилось, что оба любовника зверски голодны. А когда, умывшись и одевшись, Герт и Маргерит все-таки вышли к столу, выяснилось, что Шенк и Катрин уже позавтракали и уехали, навещать кого-то из родственников госпожи д'Энен.

— Что ж, — улыбнулся Герт, садясь по другую сторону стола, ровно напротив Маргерит, — позавтракаем вдвоем. Так даже лучше!

— Я готова съесть быка! — вполне серьезно ответила женщина.

— Договорились! — кивнул Герт. — Он весь твой!

— Кто? — не поняла Маргерит, еще не вовсе отошедшая от приступа страсти.

— Бык! — рассмеялся Герт.

Однако быка им не предложили. В первую перемену слуги подали овощную запеканку с острым сыром и паштет из дичи, во вторую — рагу из телятины, баранины и свинины, и на десерт — груши, отваренные в красном вине со специями. И, разумеется, белое игристое вино, такое слабое, что от него не опьянеет даже ребенок. Зато его было много.

— Госпожа! — Мажордом с поклоном подал Маргерит типичное частное послание — пергамент, запечатанный красным сургучом.

— Господин!

А вот этот свиток нес на себе все признаки официального документа, притом, что отправитель имел право украшать свои послания лентами трех цветов и такими же печатями.

«Герцог, король или княгиня?»

По нынешним временам пригласить его мог любой из них. С двоими — королем Кхора и правящей княгиней Чеана, — Герт был уже знаком. С герцогом Решта — еще нет.