Сьюзен Янг - Лекарство (ЛП)

Она быстро моргает, пытаясь сдержать подступившие слезы.

— Питер не справился. Несмотря на все, что я сделала, чтобы он пережил это, он не справился.

У нее срывается голос, и мне приходится отвернуться.

— Если бы я не дала ему лекарство, он бы выжил. Я убила его. И поклялась, что никогда больше не буду так рисковать.

— Но… — продолжает она, печально улыаясь, — в Программе узнали про Лекарство, и мой контракт был расторгнут. Я не собиралась ждать, пока мне сделают лоботомию, но сделала все возможное, чтобы защитить своих пациентов. Уничтожила документы, формулу. Кроме тех таблеток, которые были у Риэлма, больше ничего нет. Наверное, он не рассказывал вам, чьи это были таблетки?

— Нет, — говорю я. Доктор мягко усмехается, хочет продолжить рассказ, а меня вдруг осеняет, чью таблетку украл Риэлм. Роджер — все это время Роджер искал свое Лекарство, а оно было у Риэлма. Роджер, наверное, это понял.

— А вы можете сделать еще? — спрашиваю я. Думаю о Даллас, о том, излечит ли ее прошлое или причинит ей боль.

Эвелин медленно качает головой.

— Я бы никогда не сделала этого. Чтобы в один момент на тебя обрушились все мрачные воспоминания? С таким же успехом я могла бы сама убить их. Артур Притчард думал об этом, а я ему сказала, что это — ошибка. Само Лекарство было ошибкой. Он мне не поверил.

Артур Притчард, один, в серой комнате.

— Ему сделали лоботомию, — говорю я, и Джеймс смотрит на меня. — Я видела его в больнице.

У Эвелин поникают плечи.

— Мне жаль это слышать. Правда жаль. Но все равно, Лекарство никого не спасет. Это был эксперимент наивного ученого, а ведь все это время я должна была пытаться остановить лдей из Программы, чтобы они не стирали воспоминания.

Вы спрашивали, знаю ли я, как их остановить, — Эвелин устремляет взгляд на Джеймса. — и ответ — нет. Я не знаю, как заставить мир поверить. Но если ваш репортер сможет найти исследования, которые скрывают в Программе, полагаю, он получит ответы на свои вопросы. Именно Программа — причина распространения эпидемии. Оказываемое давление, чрезмерное внимание — все это вызывает новую волну самоубийств, от которых они и пытаются удержать мир, установив новый порядок. Программа сама взращивает суицид.

Глава 10

Свой рассказ Эвелин заканчивает поздно и говорит нам, что мы можем оставаться в ее комнате и отдохнуть, а она пока проверит, как там Даллас с остальными. Лежать в ее постели кажется довольно странным, и в то же самое время, теперь, когда Джеймс рядом со мной, я просто хочу поспать несколько часов. Мы почти ничего не говорим, только бормочем несколько слов, что рады снова быть вместе. Мне так много нужно у него спросить, но с учетом того, что я узнала за последние нескольо часов, не думаю, что в меня вместится еще какая-нибудь мысль.

Не знаю, сколько проходит времени, но вот Джеймс, рядом со мной, ворочается и говорит, что я сплю как убитая, и я резко просыпаюсь. В комнате темно, но он включает свет, который заливает помещение и совсем мне не льстит. Я смотрю на свою розовую футболку и серые штаны и не сразу соображаю, где нахожусь.

Все вспоминается внезапно, и я вскакиваю с постели, смрщившись от боли, когда задеваю бок. Снова смотрю на синяк, а Джеймс, когда видит его цвет, выпячивает нижнюю губу, подходит и осторожно обнимает меня. Я ему говорю, что все в порядке, хотя мне чертовски больно, и целую его в губы, а потом мы выходим из комнаты.

Далеко нам идти не нужно. Я резко останавливаюсь и вытягиваю руку, чтобы Джеймс не прошел мимо меня. Эвелин сидит за круглым столом на кухне, и ее освещает яркий свет. Рядом сидит Келлан с оператором, и они записывают интервью. Чуть в стороне стоят Аса с Риэлмом, и Риэлм встречается со мной взглядом, а потом отворачивается. Мы с Джеймсом стоим и слушаем, как Эвелин рассказывает миру о Программе. Рассказ ее звучит буднично, а временами, быть может, даже немного отстраненно, но ей хочется верить.

Когда они делают перерыв на пятьминут, чтобы подзарядить камеру, я, в поисках Даллас, проскальзываю мимо них, и вижу, что она сидит в пустой гостиной и смотрит на темный экран телевизора. Эвелин и с нее тоже сняла серую одежду, и теперь она сидит в футболке «Сиэтл Сихокс» (команда по американскому футболу — прим . Перев .), которая ей велика, и выглядит такой потерянной, какой я ее никогда не видела. Когда я сажусь рядом, она окидывает меня взглядом.

Мы не говорим ни слова. У нее дрожат губы, а потом она широко улыбается, сверкнув щелью между зубов. Я обнимаю ее одной рукой, она всхлипнув, прижимается ко мне, и мы обе смотрим на черный экран. Мы связаны друг с другом, но настолько измучены, что не в силах говорить о том, что пережили.