Александр Пушкин: Русская и советская фантастика (повести и рассказы)

Не столь известна широкому читателю легенда об Агасфере. Но в литературе она разработана (на это указывает сам Вс. Иванов) довольно полно. Поэтому обращение к этой теме не дало бы желаемого эффекта, если бы автор не сделал своего героя Илью Ильича не только активно действующим лицом, но и победителем в борьбе с фантастической силой.

Но если мы попробуем спросить — во имя чего ведется эта борьба, что — кроме желания сохранить или устроить свою жизнь — воодушевляет героев произведений? — ответ найти будет трудно. Фантастика в этих произведениях. становится самоценной, она — конечная цель. Другое дело рассказы А, Грина, В. Брюсова, А. Платонова, Е. Зозули. Думается, к ним применимы слова С. Лема: «Странный феномен образует только внешнюю оболочку художественного мира; ядро же его составляет вовсе не фантастическое содержание» [6] Цит. по: Т. Чернышева. Природа фантастики. Иркутск, 1984. С, 48. . Поэтому, если применить классификацию С. Лема, к «конечной фантастике» мы должны отнести рассказы О. Сомова, М. Загоскина, А. Вельтмана, к другой же ее разновидности, «несущей сигнал»,—А. Погорельского, И. С. Тургенева, А. П. Чехова.

Так, внешней оболочкой служит фантастическая канва в рассказе А. Грина «Ночью и днем». В первоначальном варианте он назывался точнее — «Больная душа». Командир английского военного отряда, пробирающегося через джунгли, по ночам перевоплощается в туземца и «мстит» завоевателям, убивая часовых. Причем днем он не помнит того, что делал ночью. Никаких объяснений — ни рациональных, ни сверхъестественных — автор не предлагает. Грин пользуется особым приемом, который можно назвать «удвоением фантастического», когда разъяснение первоначальной тайны само оказывается новой загадкой для читателя и не находит разрешения в рамках рассказа. Подчеркивая алогизм, разрыв причинно-следственных; связей в поведении майора ночью и днем, писатель показывает, что двоемирие в конечном счете разделяет самого человека, причем граница проходит между различными пластами в сознании персонажа, чаще всего отчленяя «высокое» от пошлого.

Нечто похожее происходит и с героиней рассказа В. Брюсова «В зеркале», которая ведет смертельную борьбу со своим отражением, стремящимся вытеснить в хрупкий стеклянный мир свое настоящее «я», чтобы выбраться из зеркала и занять место человека, Происходит ли эта борьба в действительности, или в больном воображении женщины? Равно возможно и то, и другое объяснение… Стороннему наблюдателю не отличить подлинного человека от «зазеркального». А двойнику так легко потом разбить зеркало, в котором заключен его вечный враг… Здесь тоже налицо раздвоение сознания. Но соотношение реального и фантастического не изменяется.

Брюсов противопоставляет героиню не всему окружающему миру, который не понимает ее, а самой себе. Безумие в данном случае — способ познания своего «я», борьба за него.

К жанру утопии-предупреждения, популярному в XX веке, относятся рассказ А. Платонова «Потомки солнца» и повесть Е. Зозули «Гибель Главного Города».

Поверив в свои силы, людям легко переоценить собственное могущество. Так произошло с персонажами рассказа А. Платонова «Потомки солнца». Человечество, застигнутое врасплох всемирной катастрофой, находит возможность объединиться ради великой цели — выживания. Все чувства, даже любовь, оказываются бесполезными. Энергия, тратившаяся на эмоции, вкладывается в дело. Кажется, настало время праздновать победу над стихией. Но это «пиррова» победа, ведь и сами люди изменились: превратились в вечных работников, которым недоступно наслаждение красотой, не нужна любовь, непонятно и не нужно различие мужчины и женщины. Единственное их увлечение — познание. Именно оно толкает на поиски другой родины, другого мира. Может быть, там удастся человечеству вновь обрести себя? Пока же рассказчик — «сторож и летописец опустелого земного шара» — обретает бессмертие. Это бессмертие — память… В рассказе Платонова Земля, как птичье гнездо, покинутое выросшими птенцами, еще не знающими ностальгии.

«Гибель Главного Города» Е. Зозули — повесть о выборе между свободой и сытостью. Захватчики строят над поверженным городом верхний ярус. Побежденным вход туда запрещен. Всем, кроме неба, дневного света, они обеспечены. Забыты нужда, голод. Жителям Главного Города не хватает самой малости — того, что Твардовский назвал «правдой сущей». Для них создано даже особое министерство иллюзий, чтобы показывать не существующее для «плебеев» небо, солнце, которое заслонено Верхним Городом. И многим нравилось жить в обмане.