Борис Зеленский - Вечный пасьянс

Эрзам вернулся к телу верблюда. Милосердно добил раненых шакалов. Снял переметную суму с провиантом, положил на снег. Засыпал павшего товарища кусками хрустящего наста, прекрасно понимая, что оставшиеся в живых квакуны легко разроют снежную могилу, но не отдать последний долг ухорогому он не мог…

К крепости он шел, больше полагаясь на клюв, чем на собственное зрение. Мираж к этому времени исчез, впрочем, как и Небесный Костер, скрывшийся за горами.

Много ли, мало ли пришлось идти Эрзаму, трудно сказать. Он механически передвигал ноги, не обращая внимания на усиливающийся с каждым шагом встречный ветер, карабкаясь из последних сил на гору и спускаясь с горы…

Замок Урзах-Толибага возник перед воином так же неожиданно, как и горы, но тогда с неба сыпал снег, а теперь снегопад прекратился. Сердце закаленного в поединках бойца дрогнуло, когда он воочию узрел неприступную твердыню. Взметнувшиеся на недосягаемую высоту стены без бойниц, казалось, были вытесаны из единого камня. Трудно было вообразить, какие силы оказались способны на такую титаническую работу. Если верить «Тайной песне о Железной Башне», силы эти того же свойства, что и силы, которыми управляла ведьма. Силы потустороннего мира Вечной Осени, откуда явились на Хоррис и Цвобри, и Урзах-Толибаг!

Эрзам двинулся вдоль основания стен, резонно рассудив, что если колдун каким-то способом оказался внутри цитадели, следовательно, обязательно должен быть вход. Хотя проклятый Урзах-Толибаг мог обладать даром проходить и сквозь стены! Но это соображение Эрзам сразу же отбросил: не могла же Цвобри не знать, что Эрзаму, как созданию из плоти и крови, чтобы войти в Замок Судьбы, как минимум, необходима дверь, пусть даже дверца!

Шел он долго. Пальцы от нестерпимого холода скрючились, и ему приходилось то и дело отогревать их собственным дыханием. Плечи болели, словно он нес не суму с жалкими остатками провианта, а полную амуницию тяжеловооруженного лодоррского пехотинца. Глаза слезились, особенно когда он задирал голову вверх и встречался с угрюмым безразличием колючих звезд, с высоты Золотой Дуги взирающих на одинокую фигурку. Но их света было недостаточно, чтобы различить отдельные детали в монолите цитадели.

Помог случай. А может, не случай? Даже для не очень наблюдательного человека, каким был Эрзам из роди Гонэггов, стало ясно, что количество благоприятных случайностей превысило всякий разумный предел. Видно, чары Цвобри действовали и на расстоянии.

Эрзам оступился на скользком валуне и сорвался вниз, чувствительно ободрав правый бок. Он выругался, проклиная собственную неловкость, оперся локтем на камни, чтобы подняться, и тут почувствовал сырой запах из скрытого под валуном провала. Это был потайной ход, ведущий к сердцу крепости…

Император изучал карту боевых действий, когда адъютант доложил о прибытии генерала Права. Глава Империи поморщился и сделал вид, что не расслышал, как за тяжелой портьерой в нетерпении пошаркивают ножкой. Еще несколько томительных для жаждущего аудиенции минут император переставлял флажки на булавках, мурлыкая старинный гвардейский романс «Мы все покидали разрушенный храм…» Потом смахнул рукой игрушечные полки неприятеля на пол, промочил гортань глотком слабого раствора веселящей влаги из флакона еще довоенного выпуска, поправил шпагу, чтобы она составляла с горизонталью паркетного пола угол в 45°, и наконец известил, что полностью освободился от бремени насущных дел на благо отечества.

Генерал выскользнул из-за портьеры, сгибаясь, точно полярный верблюд под тяжестью ящиков с патронами для крупнокалиберного пулемета системы «аддиг».

— Ваше Имперское Величество, осмелюсь высказать…

— Мой генерал! — величественно молвил император. — Я же просил…

— Виноват. Выпадение памяти, такое со мной иногда случается. К тому же дела.

— У всех дела. У меня тоже дела, — снисходительно поведал император. — А уж мои дела, императорские, наверняка поважнее твоих, генеральских!

— Так точно! — согласился генерал, от наметанного глаза которого не укрылись разбросанные в беспорядке оловянные солдатики. — Но у меня дело суперважное, дело…

— Все дела, с которыми здесь появляются, суперважные… Ну, хорошо, хорошо, не обижайся. Излагай, но только кратко!

— Ваше Имперское…

Рот императору перекосило, как от доброй порции сравнительно крепкого раствора веселящей влаги.