Генри Олди - Книга магов (антология)

«Прободная язва», она же «мановорот», самого губительного свойства.

Пес всхрапнул, попытался завыть и не сумел. Руки Реми держали Кудлача мертвой хваткой, не давая отпрянуть. Впрочем, даже отпусти скорлупарь несчастную собаку, Кудлач все равно не двинулся бы с места. Животное тихонько храпело, забыв про еду, игры, страх смерти, — зачарованный, Кудлач был беспомощней щенка.

Слюна текла на лицо парня, шипя и испаряясь. Кипела вьюга, заключенная в колодце из слабой плоти. Мана высасывалась отовсюду, по крошке, по капельке — из деревьев, из травы, из собаки, из стражников за забором; из всего живого, где она хранится изначально.

Лишь два мага были вне «мановорота».

Да еще Вышние Эмпиреи, куда не достать.

Все закончилось быстрее, чем началось. Андреа судорожно втянул воздух, будто пловец, поднявшийся из глубины. Привстал, наклонившись над перилами, старый лейб-малефактор. Реми Бубчик отпустил собаку — пес отполз к миске, по-щенячьи тявкнул и начал, как ни в чем не бывало, обедать кашей. Стражники расхохотались: видимо, кто-то из них отмочил удачную шутку.

— Ватрушечки-и…

Парень с трудом поднялся на ноги. Третий глаз на его лбу исчез. Захлопнулся, сгинул, зарос. Сейчас «прободную язву» не обнаружил бы и самый искусный маг — «мановорот» странным образом никак не проявлял себя в закрытом состоянии. Шут-скорлупарь ухватился за виски. Руками он поворачивал собственную голову, насильно заставляя двигаться: туда-сюда, влево-вправо, вверх-вниз…

Он напоминал дантиста, расшатывающего гнилой зуб перед финальным рывком.

Когда Реми убрал руки, голова продолжила движение. Взгляд скорлупаря, как раньше, не сосредотачивался на чем-либо дольше краткого мига. Все возвращалось в привычную колею. Правда, вместо того чтобы начать кувыркаться, парень удрал в дом, новостальном…

— Тебе повезло, отрок, — тихо сказал Серафим Нексус, бледный, как свежеподнятый из могилы дрейгур. — Два раза повезло. Во-первых, сегодня ты увидел, как я растерялся.

— А во-вторых?

Горло плохо слушалось Мускулюса. Вопрос прозвучал хрипло, словно ворон каркнул на ветке.

— Ты увидел, как я испугался.

— Судари маги…

Под балконом стояла хозяйка дома. Задрав голову, украшенную чепцом, она смотрела на реттийцев. Лицо женщины белизной могло посоперничать с лицом лейб-малефактора.

— Господа мои…

Замолчав, она опустилась на колени.

— Не бойтесь, милочка, — сказал Нексус. — Мы не звери. Поднимайтесь к нам. Места на всех хватит. Потолкуем по душам…

Кликуши в Соренте жили испокон веку — три либо пять, смотря сколько девок в трех семьях народится. Почему так, одному Вечному Страннику ведомо, а бабам носить да рожать.

Три семьи — это Ганзельки, Локсмары и Бубчики.

Честные сорентийцы их сторонились. С дружбой не лезли, при встрече спешили перейти на другую сторону улицы. Бить не били, не говоря уж о том, чтобы подпустить «красного петуха». Себе дороже. Петух кукарекнет да тебя же в задницу и клюнет.

Казалось бы, ходить парням из каверзных семейств в бобылях до седых волос, а кликушам-юницам — в девках, пока на погост не снесут. Ан нет! Всяк в Соренте знал: если ты с этими породнился, ждет тебя, брат, жизнь долгая и в чем-то даже счастливая. Свадьбы игрались исправно, девочки в достаточном количестве являлись на свет. Выходя замуж, кликуши фамилий не меняли. Оставались Ганзельками, Локсмарами и Бубчиками, продолжая род по женской линии. Мужья кряхтели и смирялись.

Иначе — скатертью дорога. Никто на аркане свататься не тащил…

Не одну беду кличут. Удача тоже зов любит. Шли земляки, в ножки кланялись, подарки дарили. Знали: денег здесь не берут. Неси меда горшок, отрез сукна на платье. Затем просьбу изложи, палец из ноздри вынь и жди со смирением. Дар твой примут — считай, дело в шляпе. Не возьмут подношеньица — значит, не судьба.

Об удаче купленной народ помалкивал. Зато сапожник в канаву сверзился или яблок неурожай — ясное дело, кто накликал! Они, злоязыкие! Ганзелька-змеючка, Локсмариха-гадючка и Бубчик-зараза. Сколько ни талдычь соседям, что неурожай — от гнилой плодожорки, а сапожник Янцель с пьяных глаз из канавы не вылезает — без толку. Кто поверит?

Тем паче что не все — брехня, есть и правда.

— На тень чужую не плевать, — учила старуха кликуша соплячку наследницу, — щепку ясеневую соседке под порог не бросать, пыль дорожную по ветру не пускать — выше твоих сил. Лучше уж нарочно Золтане-молочнице прыщи на лицо напусти. Прыщи Золтане травник сведет, зато тебя месяц распирать не будет.