Райан Гродин - Город-крепость

Мистер Кунг соскребает с подноса шесть булочек и кладет их в бумажный пакет.

— Хорошего тебе дня, Дей-ло.

Я киваю, желая, чтобы его пожелания сбылись. Но у меня такое ощущение, что день пятнадцатый будет точно таким же, как и все остальные до него.

Джин Линь

В мое укрытие просачивается дождь. Все вокруг мокрое и трясется: мои зубы, пальцы рук и пальцы ног. Скидываю с себя одежду и пытаюсь не обращать внимание на дрожь. Повязки плотно прилегают к груди, защищая нож. Оранжевый конверт с моей долей.

Мяукает Кма, продираясь ко мне на колени. Он достаточно теплый, чтобы я перестала трястись. Накидываю одеяло на плечи и наблюдаю за тем, как изо рта вырываются облачка пара. Здесь, в темноте ночи, не могу не думать о торговце нефритовыми статуэтками. Было так много крови. Интересно, где он сейчас. Зашил ли какой-нибудь доктор рану, оставленную моим ножом. А что, если он истек кровью прямо там, на полу магазина?

"Или мы, или он", — говорю я себе. Я порезала ему руку ради двух жизней. Справедливая сделка.

Мы. Как давно я в последний раз использовала это слово? Я не произносила его с тех пор, как Жнецы стащили сестру с нашей бамбуковой циновки, а я смотрела на них и кричала. Хрупкое телосложение двенадцатилетней девочки было бессильно против стольких мужчин. Я не могла бороться. Не могла остановить их.

С тех пор была только я. Некому меня тормозить. Некому меня защищать. Некому меня предавать.

Но сейчас у меня не было выбора. Если я хочу продолжать поиски сестры, я должна работать с Деем. Это непростое решение, но оно не такое уж и плохое. Было бы просто замечательно поговорить с кем-нибудь, чей словарный запас несколько шире, чем простое "мяу".

* * *

Звук шагов вырывает меня из задумчивости. Все еще темно, но мое тело говорит о том, что я спала. У меня нет времени этому удивляться. Кто-то идет.

— Джин?

Мое сердце замедляет свой стремительный бег. Это всего лишь Дей. Снова.

— Что тебе нужно?

— Ты не переехал, — говорит он.

— Был слишком занят, — отвечаю я. И это абсолютная правда... я понимаю это сразу же, как слова вырываются наружу. Все потому, что Дея я не боюсь.

— Я был уверен, что здесь тебя уже нет.

В панике вспоминаю, что на мне нет одежды. Просто накидываю всю ее сверху, когда голова Дея появляется в прорези палатки.

— Не мог уснуть. Раздобыл нам завтрак.

Сквозь вонь под брезент пробиваются новые запахи. Замечательные запахи. Тесто и сладкое пряное мясо. Рот наполняется слюной. Внутри меня растягивается вечный голод. Урчит.

Но с чего бы это Дею тратить заработанные тяжким трудом деньги на завтрак? Для меня? Я никогда и для себя-то еды не покупаю. Когда у меня появляются деньги, они уходят на брезент и ножи. Это мне воровать достаточно сложно.

— В чем подвох? — спрашиваю я.

— Никакого подвоха. — Дей пялится на мою куртку. Понимаю, что моя рука под ней тянется к ножу. Просто инстинкт. Вытаскиваю руку, оставляя клинок на месте. — Скажем так, просто благодарность за то, что я вырвался живым от Лонгвея.

— Ты знал, что ему нужны курьеры на постоянной основе?

Наблюдаю за тем, как Кма подкрадывается ближе к Дею. Запах мяса заставляет его протяжно и низко подвывать.

— Нет. Из его уст это прозвучало как разовая сделка. Я и понятия не имел, что это будет своего рода проверка. — Дей просовывает внутрь пакет с едой и машет им. Кма воет еще громче и тянется лапой к коричневой бумаге: "Моё-о-о-о-о". — А теперь, выходи. Пойдем съедим пару булочек.

— Пойдем куда?

— Вот ты со своими вопросами. — Он закатывает глаза, убирая голову прочь из моей палатки. — Идем, дождь уже закончился.

Некоторое время таращусь в прорезь. В темный холод. Мое тело ноет со сна. Под одеялом тепло, но булочек мне все же хочется больше.

Иду за Деем до конца моего переулка, через закоулки и повороты из убогих лачуг. Мы поднимаемся все выше и выше — по ступенькам, через коридоры облупившейся краски и паучьей плесени, по лестницам через мосты из бамбука и проволоки. Я держусь от него на расстоянии, в любой момент готовая выхватить нож. Он ведет меня сквозь узкий проход к подножию ржавой лестницы. Когда я поднимаю взгляд вверх, у меня перехватывает дыхание. Там, на самой вершине, — ничего. Далекое, черное небо. Если присмотреться, то можно увидеть звезды. Они слабые, в каких-то сколах. Сломанные. У каждого созвездия, как настоящего, так и придуманного мной, есть недостающая часть. В подавляющем большинстве, разорванные присутствующим городом.