Василий Криптонов - Lvl 2 - Рок-н-ролльное сердце

Лавочку спешно попытались прикрыть. Теперь регулярное прохождение квестов не считается работой. За безработицу — штраф. Ежедневный. И вот это самое смешное. Среднестатистический долбоё... ну ладно, игрок за день на квестах поднимает от двух до пяти тысяч бабла. На жизнь в день минимально нужно — ну, хотя бы пять монет. Штраф — десять монет. Всё. Простая арифметика закончилась. Я как будто из России никуда не уезжал.

Некоторые, правда, заботливо прикрыли себе жопы. Например, Грой — тот работал гончаром. Ну, нравилось ему такое. Дон купил у меня кабак. А Даймонд лезет в политику.

Разрабы тем временем растерянно чешут репы. Если убрать квесты как таковые — останется свора перекачанных дегенератов, которые будут вымещать тестостерон на обывателях. Если оставить, то сама себя система не отрегулирует. А я всё жду, когда же до них дойдёт оставить квесты, но выдернуть из них всю финансовую составляющую. Ну, как та же игра в реальности. Можешь хоть сдохнуть, тыкая клавиши, но денег за это не прибавится. Скорее наоборот.

Как это я говорю: прежде чем что-то делать для людей — подумай башкой и успокойся. Поэтому я для людей никогда ничего и не делаю. Только для себя, любимого. Если в мире каждый будет заботиться только о себе — это ж насколько меньше проблем станет...

— Рома! — вывел меня из пьяной раздумчивости полный отчаяния крик.

Рома тоже вздрогнул и повернулся. У входа стояла запыхавшаяся Вивьен.

— Рома, я сбежала от него, как только он ушёл месить глину, и его воля утратила надо мной контроль! Я люблю тебя и всегда любила! Защити меня от его гнусных посягательств!

Рома, похоже, утратил дар речи. А я даже протрезвел от восторга. И немедленно выпил. Идиотия продолжается. Да здравствует дивный новый мир!

Я оставил Рому и Вивьен миловаться вдвоём в «Апельсине», а сам побрёл домой. Шёл почти прямо, только немножечко зигзагами, да и похрен, я рок-звезда, пусть дорожное движение под меня подстраивается.

В сущности, Рома так и жил у меня, а соответственно, Вивьен он притащит туда же... Так что у меня есть шанс успеть отрубиться до того, как он начнёт её трахать. Господи, вот ведь жизнь какая сложная стала... А раньше всё проще было, когда я в зоне комфорта жил на втором этаже кабака.

Возле самого дома меня ждала толпа с плакатами.

— Это ещё что за херь? — пробормотал я, мучительно фокусируя взгляд.

Завидев меня, толпа заволновалась. Их было человек тридцать, но большая часть оказалась близнецами, из чего я заключил, что у меня двоится в глазах. Не без труда сумел прочитать надпись на одном из плакатов: «Требуем почту вовремя!». Для этого пришлось подвалить к держателю, отобрать у него плакат и вчитаться вдумчиво.

— Безобразие! — завизжала какая-то баба. — Я уже неделю не могу получить письмо от мужа!

— У-у-у! — подхватили остальные. — Ы-ы-ы!

— Правильно! — заорал я, ударив себя кулаком в грудь, и выбросил плакат. — Это произвол! Не допустим! Если каждый будет молчать — ничего не изменится!

Толпа с лёгким удивлением нерешительно поддержала меня криками.

— Этот Мёрдок совсем распоясался! — орал я, пробиваясь сквозь толпу к дому. — Бухает целыми днями, вместо того, чтобы ходить по городу и разносить письма!

— А-а-а! — кричала толпа, потрясая плакатами.

Я вошёл в дом, схватил почтальонскую сумку, вышел обратно.

— Становитесь в очередь! — рявкнул я.

Слава Кришне, в дальнейшем от меня не требовалось ни ясного взора, ни ясного сознания. Достаточно было посмотреть на ник, сунуть руку в сумку и достать письмо или письма. За минуту со всем было покончено.

— Скажите остальным, — заплетающимся языком проговорил я, — чтобы они прекращали молчать. Пусть приходят сюда и заявляют о своих правах. Если мы не начнём открыто и категоритически критириктовать действия Мёрдока, а вернее — его пиздействие... В общем, нам понадобится каждый, чтобы заставить его выполнять свои обязанности!

— Мы вернёмся! — взвизгнула та самая баба, с письмом от мужа. — И нас будет больше!

— Да-а-а!

Толпа удалилась. Я проводил их взглядом и вытер набежавшую слезу.

— Храни Господь долбо**ов с активной гражданской позицией. Кабы не они — правда ведь работать придётся. Эх...

Выполнив дневную рабочую норму (минималка — десять разнесённых писем за день) и трахнув антитунеядский закон, я спокойно вошёл в дом и бросил сумку на пол.

— Колян! — заорал я. — Ты не поверишь, что со мной было.

Подвалил к лестнице на второй этаж. Сверху лестницы скатился мне навстречу Коля.