Василий Криптонов - Lvl 2 - Рок-н-ролльное сердце

— Во-вторых, — сказала Сандра, будто и не слышала моих слов, — ты — мудак.

— Знаю, — кивнул я. — Поэтому меня все и любят. И ты меня любишь. И даже я сам себя люблю!

— Ты полный и абсолютный мудак. Без малейшего понимания того, что можно жить иначе и по-другому относиться к людям.

— Опять она про пидарасов... — вздохнул я и покачал головой.

— Я не смогу тебе доверять, Мёрдок, — закончила Сандра и отвернулась к окну.

— А нахрена мне доверять? Мы ж эту... договорённость заключим. Всё чин-чином, система проследит. Если я тебя хотя бы попытаюсь на**ать — сразу всё разрулится согласно договору.

Сандра повернула голову и окинула меня внимательным взглядом.

— Ты правда настолько тупой? — спросила она. — Или меня за п**ду с ушами принимаешь?

Да уж, альтернативка... Когда женщина даёт на выбор одно из двух, надо взять третье.

— Слышь, — поднялся я со стула, — тебе чё надо? Чё не так? Я тебе жизнь спас, я тебя от Мудайкла твоего отмазал, я тебя на сцену вывел...

Последнее не надо было говорить, конечно, но если начинаешь перечислять — нужно хотя бы три пункта. Так звучит увесистей.

— Когда-то ты пообещал мне чашку чая...

— Б**дь, да задрала ты со своим чаем! — взорвался я. — Щас пойду на рынок, куплю тебе мешок чая — упейся! Хотя нет, щас — не пойду. Ночь же...

— И всегда у тебя так! — тоже заорала Сандра. — То ночь, то нажрался, то «пошла на**й»! Миллион причин не вести себя, как человек! А это, может, всё, чего я хочу.

— Ты поехавшая?!

— Я, твою мать, дохлая шлюха у тебя в постели, не больше и не меньше. Если ты думаешь, что в этой педовне меня всерьёз интересуют какие-то там сраные нарисованные деньги — мог бы просто хером мне по морде врезать, чтобы показать своё отношение.

— А с нарисованного чая тебя, значит, прёт, как космического пирата с кефира, да?

— Пошёл нахер.

— Слышь, ты обоснуй...

— Я тебе сейчас копьём в морду захерачу! Свалил из моего дома, пока соседи копов не вызвали.

— Какие соседи? Каких копов? Попустись уже, а?

В руке у Сандры появилось копьё. Я понял, что переговоры зашли в тупик.

— Дура! — сказал на прощание.

— Козёл! — прилетело мне в спину, и тут же захлопнулась дверь.

Вот ведь склочная баба! Пристала со своим чаем. Эх, надо было всё-таки сначала потрахаться, а теперь опять дуться будет сутки как минимум.

— И х**ту эту свою забери! — раздался крик одновременно с грохотом распахнувшегося окна. В окно вылетел Хофнеровский скрипичный бас.

Я сам от себя таких скоростей не ожидал. Подскочил, поймал гитару.

— Охерела?! — заорал я. — Это же раритет!

Окно захлопнулось.

Ну, п**дец, о**еть теперь. Теперь у меня бас-гитар больше, чем у нашего бас-гитариста. А главное — настроение немножко испортилось. Самое, значит, время навестить поэта.

С Вейдером жопа получилась. Где он живёт — я понятия не имел. Дошёл до его книжной лавки — она, само собой, закрыта. Постучал, попытался дверь выбить — хрен там. У Коляна бы, наверное, вышло, у него какая-то нереальная прокачка. Но где тот Колян? Кстати, действительно, поздно уже. Пойду домой, проверю. А заодно гляну, есть ли у меня хитрожопая возможность найти этого поэта-бездельника.

Хлопнуло окно. Я резко повернулся, уже рефлекторно готовясь ловить очередной раритетный музыкальный инструмент, и дай боже, чтоб не рояль.

— Ты чего там грохочешь? — произнёс сонный и недовольный голос. В то же время знакомый.

— Доротея? — удивился я, глядя в окно второго этажа дома напротив. — Ты чего там делаешь?

— Спать пытаюсь, — огрызнулась блондинка.

— С кем?

Она аж проснулась совершенно.

— В смысле, «с кем»? Я живу здесь.

— Одна, что ли?

— Конечно. Я замужем, вообще-то.

Муж у неё пока ещё живой был, она от него письма получала. А ещё дочка осталась. Может, потому у неё такой характер стрёмный. И работу скучную нашла — булки на базаре продаёт.

— Выпить-то есть у тебя? — понизил я голос.

— Ну, вина немного есть, а тебе что за дело?

— Ладно, давай там, накрой поляну, через полчасика приду.

Я поспешил к дому. А вслед мне послышался удивлённый голос:

— Охерел, что ли?!

Я не ответил. А когда через квартал оглянулся, то обнаружил, что в том доме — ну, кажется, в том, — горит свет в окне первого этажа.

***

Дом, милый дом встретил меня чернотой тьмы и тишиной молчания. Во как я загнул. Захочу — тоже книжки начну писать, как Вейдер. Такую пургу гнать, как у него — много ума не надо, там скорее наоборот, много ума — помеха. Потому что если ум есть, то уже со второго абзаца сам над собой ржать начнёшь, как конь, и сдохнешь. Тоже как конь.