Ян Вирин - 23-й век

Дорогая — вот так штука … — подумала про себя Мишель. Рентон очень редко одарял кого-либо каким-то ласковым словом, так как выражался он исключительно соответственно интеллектуальным заключениям, а просто ласковые слова казались ему тратой времени. Если он всё-таки прибег к такому виду выражения, это означало только одно — он хотел успокоить Мишель и привлечь её внимание.

— Как кстати было в электронном магазине… ты ведь именно туда летал? — с завистью спросила Мишель. Её совершенно не интересовал электронный магазин, а просто ей хотелось услышать хоть о чём-то, что происходит там, на Марсе.

Рентон конечно же уловил эту тонкость и ответил на заданный вопрос так:

— Марс как Марс… такой же красный и безжизненный — Рентон всегда называл Марс безжизненной планетой. Это звучало очень парадоксально, ведь именно Марс являлся единственной заселенной планетой в солнечной системе.

Другой собеседник несомненно поинтересовался бы, что именно Рентон имел ввиду; Мишель же знала, что говорит он так только потому, что ему не нравится Марс, а всех живущих на нём он не считает людьми .

— Ну а как прошёл полёт… было интересно? — спросила Мишель, зная ответ заранее. Как может полёт быть интересным… всегда одно и тоже… звезды, пустота, а в конце садишься на красную планету. Но вопрос этот она обязана была задать — ведь ей так хотелось вылететь из академии… уже несколько лет она не покидала её пределы.

Проигнорировав не нужный вопрос, Рентон заговорил серьёзно.

— Дела наши плохи… не вижу я света в конце туннеля… — потом после небольшой паузы — ты сделала то, что я просил?

— Да Рентон…

— Ну и что… какая была его реакция?

— Он принял извинения, но… конечно он обиделся на меня, посчитал что я имею что-то против него. Упрямый старик!

— Как я и предполагал. Он не сдвинется со своего пути, пути который в конце концов приведёт к краху всего того, чего мы добиваемся вот уже около двадцати лет. По прежнему я считаю, что единственный выход из положения — Совет. Совет учёных, который вытащит академию из болота, в которое она погрязла.

— Ты знаешь, что я с тобой согласна…а что кстати с этим Канилабой?

— Да, да… им надо заняться. Но у меня предчувствие плохое… — он потёр подбородок и добавил — Какой шпион или враг придёт и вот так просто раскроет свои карты. Нет. Он обязан быть безумцем… или…

— Или он скрытый менталитик — предположила Мишель.

— Вряд ли. Я думал над этим. Вряд ли — не объяснив своё предположение задумался Рентон.

— Но как он узнал о Совете? Ведь только Глаз знал о нём, так как я ему рассказала. Кстати! — тут Мишель вспомнила о произошедшем вчера утром — он словно прочёл мои мысли… вчера утром, когда я разговаривала с Глазом. Я просто беседовала с Глазом, как появился этот Канилаба. Ну ты его знаешь… — Мишель посмотрела на Рентона, сдела гримасу неудовольствия — она недолюбливала профессора математики — так вот, он сказал в точности то же, что и я. А потом начал меня уверять, что он мол не менталитик… я не предала этому большого …

— Ну и правильно — перебил её Рентон — он не менталитик. Я думал на эту тему. Очень сильным менталитиком он быть не может… по крайней мере, сильнее меня точно. А слабого я бы распознал. Он не менталитик… тут что-то другое. Очень может быть, что в ККА находятся очень сильные группировки, я это только недавно понял.

Наступило молчание. Мишель не могла спорить с ним. Кто я такая, что-бы спорить с таким интеллектом… я ведь просто исполнитель.

Не могу я ей всего рассказывать, а это затрудняет наше сотрудничество…. — думал Рентон.

Мишель нужна была Рентону как рабочая сила и как прикрышка, так как за ним самим была установлена очень сильная слежка. Сколько усилий ушло на то, чтобы перехитрить службу безопасности и попасть в кабинет премьер-министра!? Уйма.

— Мне надо проверить Канилабу… на … короче говоря сделать тест… ты мне поможешь?

Ну вот работка для меня… — подумала Мишель — Конечно, Рентон, конечно.

— Ну вот и хорошо… сегодня вечером, не забудь. Назначь встречу с ним на пять часов. Скажи, что это по поводу вашей вчерашней беседы. Он придёт. Пригласи его к себе… смотри только, всё делай сама и не пользуйся связью… поняла?

— Да Рентон. В пять у меня будет Канилаба. Но о чём я с ним буду разговаривать?

— Полпятого я приду к тебе и всё объясню… ты же сегодня работаешь до четырёх — Рентон не спрашивал, а утверждал… он помнил её расписание наизусть, хоть оно и не было еженедельным. Что за память!?