Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов. Романы

— Но вы ошибаетесь, — возразил Дункан, — я очень боялся.

— Однако ты устоял.

— Сэр, ничего другого не оставалось. Нам некуда было бежать.

— Ты правдивый и храбрый человек. Только правдивый и храбрый признается в том, что он чувствовал страх. Но тогда ты могучий воин.

— Нет. Конечно, меня учили управляться с оружием, но до этого путешествия я ни разу не поднимал меча всерьез, в гневе. Я скорее фермер, меня гораздо больше интересовало, как вырастить лучших быков и овец, собрать лучший урожай…

— Это хорошо, — поддержал Кутберт. — Британия и весь мир нуждаются в таких фермерах больше, чем в тех, кто может размахивать мечом. А ты к тому же искусен в обращении с мечом.

Он повернулся к Диане.

— Зелень, говоришь? Не стану я ее есть. Зеленый супчик, кашица — вот и все, чем ты меня кормишь. Как ты считаешь, может мужчина сохранить свою силу на таких свиных помоях? — Спросил он Дункана.

— Может быть ваш желудок…

— Что такая кокетка понимает в мужском желудке? Мне нужно мясо. Не хрустящее, пережаренное, а розовое, с кровью в разрезе!

— Я давала вам мясо, а вы его выкинули.

— Плохо приготовлено, очень плохо. Дай мне как следует приготовленную бычью ляжку или баранье седло и я…

Его мозг как бы сделал скачок, и он обратился к Дункану:

— Ты, кажется, спрашивал еще о чем-то…

— У меня несколько вопросов, но я еще не задавал их вам. Наш архиепископ…

— Ну, вот, опять мы вернулись к этой старой бабе церковнику.

— Он говорил, что опустошения, производимые силами зла, возможно, служат целям омоложения, что силы эти останавливаются в разоренных областях, чтобы никто не мог помешать процедуре этого омоложения.

— Я слышал об этой теории, — ответил колдун. — В какой-то степени она, вероятно, справедлива, но более вероятно, что опустошение служит другой цели — блокировать развитие, которое может в конце концов улучшить судьбу человечества. Теперешнее опустошение, я уверен, предназначено не для омоложения, если вообще этот факт имеет место. На этот раз силы зла очень испуганы. Они боятся того, что должно случиться. Они собираются вместе, чтобы предупредить эту случайность. По какой-то причине зло в смущении, в неуверенности в себе, словно какое-то непредвиденное событие сведет на нет все их планы. Скажу по совести, я обрадовался, когда опустошение дошло до этих мест, потому что, как я думал, легче будет изучать зло, видя его своими глазами, а не читая старые сведения и наблюдения других, тем более, что неизвестно, насколько те наблюдатели были аккуратны в своих записях. Для меня это было бы самой великой удачей в жизни, но мне очень мешала нехватка моих верных товарищей по работе. Я сказал себе, что могу работать и один, поскольку много лет занимался этой работой. И я работал…

— Вы слишком много работали, — добавила Диана, — поэтому вы теперь и больны.

— Мы говорили насчет охотника. Ты знаешь, однажды он провел у нас неделю. Нас тогда было несколько человек, и у нас иной раз бывали гости на уик-энд и дольше. Но охотник явился незваным. Он приехал вечером на своей лошади и со сворой собак. Они ввалились в большую столовую, где мы как раз приканчивали отличное жаркое. Собаки бросились в буфетную, вытащили оттуда блюдо с куропатками, ветчину и горшок жареной оленины и тут же разодрались между собой, потому что каждая хотела урвать свою долю добычи. Мы за столом окаменели, а охотник тем временем поднял бочонок пива и вылил содержимое прямо в глотку. Клянусь, я слышал, как пиво булькало в его желудке. Но после первого нападения все выправилось, и мы провели веселую неделю с собаками, объедавшими нас, и охотником, выпившим все, что у нас было. Но мы не обижались, потому что охотник рассказывал нам всевозможные выдумки, и мы впоследствии пересказывали их другим и снова радовались им.

— У вас, как видно, были хорошие времена.

— О, да. Ты, наверное, хочешь спросить насчет той ночи, когда банда пьяниц привела к нам демона. Он им надоел, и они решили подшутить над нами, принеся его нам в подарок. Ты видел его, когда шел сюда?

— Видел.

— Как демон он неплохой парень. Он уверяет, что в нем нет ни крошки злобы. Не знаю, так ли это, но…

— Сэр, — ласково сказала Диана. — Вы говорили насчет орды зла.

Кутберт удивился.

— Разве? Мы говорили о них?

— Думаю, да, сэр, — подтвердил Дункан.

— А что я говорил? Не помню. Во всяком случае, думаю, что большинство людей не представляет, как живет конгресс колдунов. Наверное, люди считают, что замок колдунов — все равно что монастырь, где монахи идут себе потихоньку через лабиринт теологических доктрин, от которых сжимаются их душонки, и боятся дохнуть, чтобы не впустить в легкие дымок ереси. А может, люди думают, что в таком замке, как этот, куча тайных ходов, зловещие фигуры в черных мантиях прячутся в углах и за оконными драпировками, в коридорах страшно завывает ветер, а из колдовских лабораторий волнами исходит зловоние. Ничего похожего, конечно, нет. Сейчас замок тих из-за недостатка жильцов, а в былые времена здесь царили веселье и смех. Мы составляли веселую группу, когда откладывали работу в сторону. Работали мы крепко, потому что ставили перед собой нелегкие задачи, но мы умели и отдыхать. Как сейчас вижу своих старых товарищей. Кейлин и Артур, Эдельберт и Редвальд, Эдвин и Вольферт — мы все были друзьями, но по отношению к Вольферту меня мучит совесть, потому что мы, правда, по необходимости, поступили с ним плохо. Мы выгнали его.