Андрей Пучков - Голубой Восход

– Я надеюсь, что Вы не думаете, что Вас, как богиню, посадят на божничку и будут на Вас молиться? Правильно! Не думаете. Если уж за Вас собираются биться как за женщину, то это значит, что победитель с Вашей помощью начнёт преумножать численность своего племени. Ну а Вы, как верная и любящая жена, будете с радостью рожать ему коротконогих зелёненьких детишек!

Закончив отповедь, я несколькими движениями разблокировал крепления экзо-скелета и, когда почувствовал, что все удерживающие зажимы раскрылись, просто сделал шаг вперёд, оставив за своей спиной похожую на скелет человека и выглядевшую довольно устрашающе конструкцию.

– Стойте, стойте! Подождите! – буквально взмолилась зелёная, и я с удивлением почувствовал, как она вцепилась мне в руку. – Вы ведь не проиграете? Вы ведь просто пугали меня? Скажите, что Вы просто меня пуга…

Договорить я ей не дал.

– Не знаю, леди! Даже не знаю! Во время битвы всё, знаете ли, может случиться! – и, выдернув из тонких пальчиков женщины свою лапу, направился к ожидавшему меня аборигену. Но, не пройдя и нескольких шагов, обернулся и подмигнул до икоты перепуганной женщине. Добрый я всё-таки человек, душевный, с тонкой, нежной и ранимой натурой. Не смог позволить змее, простите, женщине, излишне долго волноваться!

Стоящий передо мной абориген оказался неожиданно высоким, но всё равно сантиметров на двадцать ниже меня. Единственное, что вызывало опасение в его внешнем виде, это его мощное прямоугольное тело, бугристое и перевитое мышцами, словно его специально готовили к тому, что по нему будут изучать анатомию местной разумной фауны.

Молодой мужик, набычившись, смотрел на меня и, словно разминаясь, пошевеливал могучими плечами. По всей вероятности, он рассчитывал на хорошую драку, но я ему такого удовольствия не доставил. А вдруг он, на самом деле, окажется физически и сильнее меня, и выносливее. А это значит, что не в моих интересах по-честному долбашить его в корпус! Оно мне совершенно не надо! Поэтому, подойдя на заранее намеченное для себя место, я крутанул классическую «вертушку» и четко приложил тяжёлый армейский ботинок к голове аборигена. Постоял немного над телом поверженного противника, потом нагнулся над ним, приложил руку к шее и, к своему удивлению, не нащупал пульсирующей жилки.

«Вот блин! – чертыхнулся про себя. – Убил я его что ли? Не хотелось бы. Если возле модуля они на нас сами напали, а значит, нехрен обижаться, что получили по полной программе, то вот здесь, всё честно, без оружия. Убийства у них запланировано не было».

Но всё обошлось, я просто заметил, как грудина мужика начала подниматься и опускаться. Задышал, слава богу. Если я у него на шее ничего не нащупал, значит у них расположение органов и сосудов другое.

Разобравшись с противником, я гордо и не торопясь вышагивал к своему второму скелету, с которым за время путешествия уже сроднился, и чувствовал себя без него неуютно. Когда мне осталось пройти метров пять-шесть, ожидавшая меня с широко раскрытыми глазами змея вдруг взвизгнула:

– Сзади!

Когда с такими глазами и таким голосом орут «сзади», нет времени оборачиваться и разглядывать, что же такое происходит за твоей спиной! Вот и я, не стал разбираться, а кувырком ушёл влево, а затем, не останавливаясь, точно так же кувыркнулся вправо, успев разглядеть, как двое из ожидавших всадников накладывают на тетиву по стреле. Причём две стрелы уже торчали из земли недалеко от того места, где я только что стоял. Но ещё раз выстрелить они не успели. Раздался гортанный рёв, и стрелки опустили луки. С земли, пошатываясь, поднялся местный амбал и опять что-то сказал стрелявшим, после чего они быстренько закинули луки за спину и ускакали в сторону леса. Затем абориген опять поклонился зелёной и что-то сказал ей. Потом ловко забросил массивное тело на своего низкорослого скакуна, прошёлся по мне недобрым взглядом – и троица быстро умчалась вслед за своими соплеменниками.

– Что он сказал? – спросил я у Маэллайны и начал упаковываться в экзо-скелет.

– Он сказал, что он больше нас не тронет, и мы можем спокойно уходить и заниматься своими делами.

Я задумался. Не давал мне покоя его взгляд: не смотрят так на того, кого отпускают на все четыре стороны. Проиграл он! Проиграл с одного удара. Упал он перед своими соплеменниками и, скорее всего, перед своими подчинёнными. И, как я полагаю, это станет известно и у него дома! Обязательно станет – четыре пары глаз это видели.