Array Журнал «Если» - «Если», 2015 № 01

Для разных поколений фантастики примеры будут разные. В качестве этапных произведений: И. Ефремов «Туманность Андромеды», С. Лем «Возвращение со звезд». В современной фантастике — И. Бэнкс с циклом «Культура», Дж. Макдевит «Омега», «Эхо» и «Одиссея». Представление об этике future-космоса можно найти в романах Д. Симмонса «Гиперион» и «Падение Гипериона».

Мейнстриму фантастики свойственно ожидание космоса как квинтэссенции будущего. Поэтому retro- и modern-космос с точки зрения фантастики это, скорее, давно отработанные реальности. Однако в каждой социальной системе рано или поздно появляются элементы и прошлого, и настоящего, и будущего. Писатель-фантаст У. Гибсон однажды заметил, что «будущее уже наступило. Просто оно еще неравномерно распределено». Современные земные прототипы космических городов одновременно включают в себя все описанные варианты организации пространств и этических систем, действующих одномоментно и параллельно. В далеком будущем космические поселения обретут новые измерения и перестанут быть просто репликами земных индустриальных городов. В условном положительном сценарии люди из каждой категории могут жить в разных мирах на одной станции, ежедневно встречаясь и взаимодействуя, может быть, даже не осознавая этого и не мешая друг другу. А вот при негативном сценарии звездные войны разразятся не только за право обладания космическими территориями и технологическим приоритетом, но за смыслы и ценности, принципы управления и организации космического творчества.

Может быть, когда человек сделает шаг к краю космической бездны, мы уже будем наверняка знать ответы на многие вопросы. Сейчас же, вдохновляемые творческой жаждой, мы рисуем эскизы будущего на пороге вечности. Во многом космическая этика — это этика наших надежд. И наших страхов.

/фантастика

/дальний космос

…Прибой отхлынул, унося кости, пробки, песок, пену и одного маленького, но расторопного краба. Люська запрыгала, завизжала, моча босые ноги. Сашка подбежал к ней, схватил за руки, закружил. Потом начали брызгаться. Вода, весенне-майская, еще холодная, кусала за лодыжки. На волнах блестело солнце — тысячей перламутровых ракушек, тысячей рыбьих чешуек. И горизонт распахивался широкий: бреди, плыви — не хочу. Одним словом, море. Это было давно. Сто лет назад. А может, и больше.

Планета называлась Энглер [10] Angler — удильщик (англ.). . Наверное, первооткрывателей чем-то привлек этот бледный огонек в космосе, слабая красная звезда, и единственный шарик, вращающийся вокруг нее, — атмосфера плотнее земной, радиус меньше, притяжение, напротив, больше. Плотный, тяжелый шарик. Не пинг-понговый, а как минимум бильярдный или, скорей, свинцовый — цветом своих слоистых облаков, пористыми скалами, вечными туманами.

— Людмила Анатольевна, мы изучаем туман, — говорил Игнатьев, протирая стекла старомодных очков, — Он неживой. Не смотрите на него так. Ненавидеть его бесполезно.

— «Изучаем». Скажите еще — «думаем туман», — улыбалась Людмила, но улыбка выходила болезненной.

Цитаты младшие коллеги не узнавали. У них и игры такой не водилось — перебрасываться цитатами, как мячиками для пинг-понга. Ни у них, ни у их родителей не было книжного детства.

За окнами модуля-лаборатории тянулась, клубилась, вздымалась сплошная пелена — ни черта не видно.

— Это генетическое, — хмыкал Аркадий Вейне. — Все, пережившие Прилив, боятся туманов. А вы, Игнаша, просто молодой еще.

— Генетическое — это как раз у меня бы было. Если вы, Аркаша, не сторонник теории псевдогенного импринтинга. Кстати, меня зовут Федор Павлович и мне тридцать два.

— А мне пятьдесят четыре. А вам, Людочка? Впрочем, что ж это я — у дам возраст не спрашивают.

Это он кокетничал — ведь знал же, что всем, пережившим Прилив, за сотню.

Людмила прикрывала глаза, прижимала пальцами веки — где-то там, под сухой, истончившейся кожей, билась беспокойная жилка. Вейне, геолог, иногда забавлял ее своим нарочитым заигрыванием, но сейчас смеяться не хотелось. Все, пережившие Прилив… Сто лет назад его называли просто Туманом.

— Это не тема для шуток, — глухо, не открывая глаз, произносила она. — Мы знаем, что туман опасен. У него та же спектрографическая подпись…