Сергей Абаимов - Слезы каменной пустыни

Климов погасил заполненное лишь шумом помех изображение и бросил взгляд на карту радиолокационной съемки поверхности, занимающую одну из стен в рубке.

— Господин Гилленхол, может быть все-таки можно дать еще большее увеличение? — спросил он.

— То, что вы видите, Павел, не является оптическим пределом систем наблюдения, — ответил адмирал линкора. — Однако зонды приспособлены в основном для работы на безатмосферных планетах. Здесь же из-за высокой плотности воздуха скоростной напор вызывает сильную вибрацию аппарата. При большем увеличении мы просто ничего не увидим.

— А нельзя ли немного снизить зонд?

— Можно, но тогда точка падения зонда будет располагаться поблизости от рудника. Разумнее всего будет сбросить в интересующий нас район беспилотную станцию автоматического наблюдения.

— Сбросьте два аппарата. Один на рудник, другой в запасную точку эвакуации.

— Хорошо, Павел, — адмирал отвернулся, чтобы отдать распоряжение.

В огромном зале рубки возникло еще два экрана для передаваемого беспилотными станциями изображения. На них было видно, как на дне пусковых колодцев разъехались в стороны створки люков, открыв лежащий под линкором мрачный облачный покров. Едва заметное дрожание известило о запуске двигателей. Пронеслись мимо и остались позади стены стартовых шахт — и две станции, вырвавшись на бескрайний черный простор с холодными искрами звезд, устремились к планете.

Они почти синхронно достигли безбрежного грязно-белого облачного моря и погрузились в многокилометровый туман. Экраны заняла сероватая непроглядная муть. На пятьдесят первом километре высоты клочья облаков расступились в стороны, и падение продолжилось уже в чистой атмосфере. Несколько раз вспыхнуло и погасло алое пламя движков. Затем, когда до поверхности оставалось совсем немного, изображение неожиданно рывком ушло в сторону, сделало несколько колебаний и вновь остановилось, слегка покачиваясь. Это на пятикилометровой высоте сработали тормозные парашюты.

Светлый квадратик базы внизу увеличился и занял весь экран. Несколько секунд оптике понадобилось на фокусировку, после чего четкость стала отменной.

Алмазно-композитный щит рудника, выдерживающий температуры в тысячи градусов и давления в тысячи атмосфер, был пробит во многих местах. По всей его снежно-белой поверхности, словно грязные лохмотья, были рассыпаны большие рваные дыры с почерневшими краями. Люка корабельной шахты, находившегося в центре, не было, и в глубине колодца мерцали останки покореженной обшивки корабля.

У Павла спазмом сжало горло. Краем сознания он слышал возникший в рубке шум возгласов, но все его внимание было сейчас целиком и полностью приковано к передаваемому изображению.

Автоматическая станция спускалась все ниже и ниже. Из-за сильного ветра ее парашют раскачивало и постепенно сносило в сторону. Внезапно изображение дернулось и стало стремительно приближаться. Это отстреливший стропы аппарат камнем пошел вниз. У самой поверхности пару раз полыхнуло ослепляющее пламя тормозных движков — и, выпустив посадочные опоры, станция наблюдения плюхнулась на край щита.

Разлетелись в стороны створки обтекателя, мелькнули раскрывающиеся веера антенн связи. Изображение ожило, задвигалось. Объектив скачками прыгал из стороны в сторону, фокусируя оптику на окружающих предметах.

Вблизи картина разрушений выглядела еще страшнее. Ослепительно белая поверхность щита, запорошенная сверху черной пылью, была изъедена дырами словно кусок сыра. Их оплывшие, потемневшие края свисали вниз, во мрак пространства под щитом. Все окружающие базу приборы метеорологических и сейсмических наблюдений были уничтожены. В некоторых из них чернели глубокие, прожженные прорехи, другие же были разрушены полностью, и во все стороны торчали куски развороченного, почерневшего железа. Метеорологическая вышка, подогнув опоры, лежала на боку. Ее остов был переломлен у самого основания, и, падая, опорная мачта подмяла под себя хрупкие тарелки антенного комплекса.

Венерианская атмосфера была внутри базы. Поврежденный во многих местах щит означал разрушение герметичности всех четырех корпусов. Вряд ли кто мог остаться в живых, если только у персонала не было времени облачиться в скафандры. Огромное давление и температура ворвавшегося внутрь воздуха означали мгновенную смерть незащищенных людей.

Но возможность, хоть и крохотная, того, что кто-то мог уцелеть, еще оставалась. Некоторые помещения могли сохранять герметичность. Запасы воздуха, еды и воды также могли уцелеть. Могли еще работать генерирующие дыхательную смесь установки. И ведь сохранялась еще запасная точка эвакуации!