Клод Лалюмьер - Витпанк

Но рядом не было никого, кто мог бы задать подобный вопрос, и потому Мардж думала только о том, насколько это утомительная задача. Ну вот; а спальне придется подождать до утра.

Странный парень, продавший Вардам электрические лампочки, был волшебником по имени Эрнест Джонс. В результате несчастного случая, приключившегося с ним при попытке вызвать неких демонов, он попал в рабство к Дивному Народу, и теперь выполнял их поручение, распространяя лампочки, которые должны были их призывать.

Несмотря на ослепительное солнце Флориды, он замерзал на этой работе. Он промерз до самых костей, от макушки до пяток.

Эрнест вернулся к фургону и как раз укладывал в коробку последнюю лампочку когда в трейлере появился его соперник — высокий, сладкоречивый волшебник по имени Блейк.

— Я знаю, что ты затеваешь, — сказал Блейк. — Ты освещаешь мир, чтобы Дивные могли найти в него путь.

— Может быть, и так, — сказал Джонс. — Я бы посоветовал тебе заниматься своими делами.

— Твой совет запоздал, — сказал Блейк. — Я вчера следил за тобой. Я знаю, что ты затеваешь, и я не позволю, чтобы это произошло.

— Послушай-ка, что я тебе скажу, — сказал Джонс, поворачиваясь к нему. — Я могу вписать и тебя тоже. Ты тоже будешь в Авангарде. Дивный Народ может быть очень великодушным по отношению к тем, кто им помогает.

Блейк, худощавый, надменный юноша с властными манерами, засмеялся.

— Боюсь, я уже подписал другой контракт. Я заключил сделку с Вечной Бездной.

Из своего объемистого, как у любого волшебника, кармана, Блейк вытащил электрическую лампочку.

— И у меня есть собственные маяки, — сказал он.

Джонс испустил хриплый гортанный рев и набросился на собеседника, сбив его с ног. Лампочка выпала и разбилась об пол. По линолеуму, издав короткий лай, метнулось черное, отливающее металлом, похожее на ящерицу существо.

Джонс и Блейк боролись, катаясь по полу. Внезапно тело Блейка обмякло, и Джонс поднялся на ноги.

— Ах ты сукин сын, — пробормотал он и принялся речитативом бормотать заклинание, призывающее демонов-уборщиков.

Блейк, все так же лежа на полу, открыл глаза. Затем он вытащил маленький серебристый револьвер и на полуслове застрелил Джонса.

Затем Блейк вызвал свою собственную нечистую команду, чтобы прибрать труп. И пока те хрустели бренными останками соперника, Блейк методично уничтожал уложенные в коробку лампочки, давя сапогом каждое паукообразное существо, появлявшееся из разбитой оболочки. Вновь заполняя коробку маяками своего Хозяина, он вполголоса напевал:

Для Луизы деревенская жизнь была внове, и она сразу возненавидела ее. Это была молодая, цветущая двадцатидвухлетняя женщина; она оказалась не готова к тому, чтобы довольствоваться верандой, затянутой сеткой от москитов, креслом-качалкой и общением с несметными полчищами насекомых.

Переехать сюда ее уговорил Джонни. Он сказал: «Это ведь мне, а не тебе придется каждый день ездить на работу за пятьдесят миль. Все, о чем я прошу — это чтобы ты сделала попытку».

И где были ее мозги? — теперь удивлялась она. «Запомни, Луиза Риверс, — сказала она, обращаясь к пустой комнате, — в твоей голове должен раздаваться сигнал тревоги сразу же, как только Джонни начинает что-либо словами „Все, о чем я прошу…” Все, о чем я прошу — это один раз сходить со мной в кино. Все, о чем я прошу — это один поцелуй. Все, о чем я тебя прошу — это снять колготки, чтобы я мог полюбоваться на твои колени. Старые песни!»

И вот пожалуйста: она торчит здесь в деревне, до убогого занюханного местного магазинчика пять миль, а машины нет! К тому же жара стоит такая, что как бы не расплавились темные очки, которые она оставила лежать на стуле, на лужайке перед домом.

Луиза вышла на дорогу и двинулась по направлению к Вардам — чувствуя, как полуденное солнце, словно бешеный пес, дышит ей в затылок. Варды жили на старой, глубоко вросшей во флоридскую пыль ферме, с пальметто по обеим сторонам двери и стареньким пикапом под единственным дубом во дворе.

В руке у Луизы был список продуктов, а в мозгу наготове слова: «Если вы собираетесь в магазин, не могли бы вы прихватить кое-что и для меня?»

Семейство Вард казались ей довольно милыми стариками — из тех пар, что, кажется, были женаты всегда; они даже с виду были немного похожи друг на друга, как бывает у давно поженившихся супругов.

Луиза постучала в дверь. Ей никто не ответил.