Юра Осипов - И овцам снятся пастухи

Слёзы выступили у меня на глазах, я обнял его и прижал к себе.

— Спасибо, друг! — Только и сумел сказать я.

— Ну вот, сразу нюни распустил, — Заворчал Мати. — Лучше выпусти меня, не то раздавишь ещё, и наша дружба на этом закончится.

— Ой, прости! — Я разжал объятья, которыми сдавил его, и рассмеялся, утирая глаза рукавом.

— А теперь глубоко вдохни, выдохни и расслабься, — Посоветовал он. — И запомни: никто тебя насильно в постель не затащит, если только ты сам этого не захочешь.

— Пойдём, разведаем здесь всё, — Предложил я и направился к дверям.

Мати последовал за мной.

Двери распахнулись, но стоявшие у дверей солдаты преградили мне путь.

— Мы находимся здесь с дипломатической миссией, — Стараясь говорить как можно более непринуждённо, соврал я им. — Прошу выделить нам сопровождающего для осмотра звездолёта.

Солдаты переглянулись и пожали плечами. Оружия при них не было. Сантиметров на пятнадцать ниже среднего землянина, и в плечах поуже будут: я прикинул свои шансы, и, вспомнив уроки бокса, вмазал, что есть силы, солдату справа в челюсть. Солдат поднялся в воздух на полметра и вылетел в коридор. Пока левый разевал рот, я наотмашь ударил его ладонью по лицу, и он отлетел к соседней стене — про низкую силу тяжести я совсем забыл. Довольный тем, как вырубил солдат, я повернулся к Мати и помахал ему рукой, но его округлившиеся от удивления глаза заставили меня обернуться. Весь коридор был полон солдатами. Они стояли очень плотно, заполняя собой всё пространство, которое только мог охватить глаз, и, не мигая, смотрели на нас.

Попытка протиснуться между ними закончилась полным провалом — они не сдвинулись и на шаг. Для приличия я ещё немного потолкался и отступил обратно в комнату. Дверь закрылась у меня перед носом.

— М-да. Откуда они только взялись, — Я вернулся на диван. — Поздравляю, мы теперь пленники. Что ещё придумал старина Шон?

— Полагаю, ничего хорошего, — Мати ходил по комнате, осматривал и щупал стены.

Моё внимание привлекли несколько датчиков пожарной охраны на низком потолке. До них вполне можно было дотянуться.

— Ты ведь летал на подобных кораблях? — Начал я издалека.

— А то. Только не на таких больших: у нас денег почти не выделяют на космические исследования.

— Что будет, если сработает система пожаротушения?

— По инструкции нужно покинуть отсек, затем он заполняется углекислым газом. Если останешься — не выжить. Разве что в отсеке есть изолирующая маска.

— А двери?

— Блокируются через 30 секунд. Открываются только снаружи и только спец ключом.

— В крайнем случае, будем знать, как покончить с собой.

— Оптимистично, ничего не скажешь, — Язвительно заметил Мати.

Я вернулся в душевую и вытащил из кармана старых брюк пистолет-зажигалку, после чего отправил всю свою прежнюю одежду в корзину для грязного белья. Проверив, что зажигалка работает, я сунул её в карман брюк. На пороге душевой появился Мати.

— Думаешь, через душ можно попасть в соседний отсек? — Спросил он.

— Нет. Вернулся за своей зажигалкой. Вдруг пригодится. Подарок аборигенов, всё-таки.

— А я свою и не выбрасывал, — Мати пожал плечами. — Только тяжёлая она, карман оттягивает.

— Да не такая уж и тяжёлая, — Я похлопал себя по карману.

Мы вернулись на диван и разлеглись на его половинках. Мати предложил поиграть в слова, но это быстро нам наскучило. Время шло. Какое-то гнетущее чувство примешивалось к моим ощущениям реальности. Я списал это на адаптацию к полёту. В какой-то момент я даже задремал и увидел кошмар про вселенную, сворачивающуюся в точку.

Разбудила меня та же девушка, что ранее принесла одежду. На сей раз у неё в руках был поднос с едой: две чашки горячего бульона, тарелки с булками и овощным салатом. Она поставила поднос на стол и спешно удалилась.

— На такой диете не поправишься, — Мати скорчил кислую мину.

— Тебе бы всё жрать!

— Я голоден, две недели сидел на хлебе и воде. А ты же не хочешь, чтобы я умер с голоду?

Мати отгрёб себе половину моего салата и забрал все булки.

— Мы же друзья, а с другом надо делиться, — Пояснил он с набитым ртом.

С неохотой я дохлебал постный бульон, откинулся на подушку и попытался снова задремать. Гнетущее чувство, будто я что-то упустил в своих соображениях, снова вернулось ко мне, но я отогнал его и опять задремал.

Так прошло четыре дня, если судить по ощущениям Мати, а по мне, так прошла целая неделя. Шон не появлялся, и мы оккупировали его гигантскую кровать. Я даже успел привыкнуть к тому, что Мати где-то рядом в постели, на расстоянии вытянутой руки, а он иногда приваливался на мою руку во сне. Тогда я не решался разбудить его, лежал и смотрел, как он спит.