Андрей Панов - Алтарь

Войновский помолчал, посмотрел на часы и сказал:

— Ладно — пора тебе. Иди, оформляйся.

Анджей взял протянутое ему подписанное заявление и вышел из кабинета.

Началась работа в мединституте. Надо сказать, была она до смешного проста: в обязанности Анджея входили помощь преподавателям кафедры в проведении лекций и набор на компьютере различных документов и методичек. Первые две недели никто даже не заходил к Анджею в лабораторию, где он оборудовал себе рабочее место, поставив в угол у окна стол со стулом. Откопал в каком-то шкафу стопку журналов «Наука и жизнь» за 80-90-е годы и проводил всё время за их чтением. Сначала, правда, достаточно много сил пришлось затратить на уборку захламлённой лаборатории и утепление окон: в помещении стоял жуткий холод — был декабрь, и в щели постоянно дул ветер. К тому же, у одного окна два стекла во внутренней раме были разбиты, что составляло основную проблему. Забив дыры досками, заклеив щели в рамах и поставив около стола обогреватель, Анджей стал чувствовать себя намного комфортнее.

За последующие два месяца работы Анджей смог составить общее впечатление о сотрудниках кафедры. Среди всех выделялся ассистент Илья Авдеевич Будин — пятидесятилетний высокий полноватый мужчина с круглым добродушным лицом. Он был единственный, кто пытался на кафедре вести научную деятельность. Как сообщил на одном из кафедральных совещаний Крючков, на самом деле, научных работ не проводилось уже пять лет. Однако, как ни странно, именно эти пять лет оказались самыми плодотворными в плане написания статей, которые шли, конечно же, не в центральные журналы, а в местные издания. Будин же вёл работу для себя: он писал диссертацию. Причём, за свои деньги, на которые покупал оборудование и реактивы. Откуда он брал такие деньги при нищенской зарплате ассистента, Будин поведал Анджею, когда они через месяц знакомства решили пообедать вместе в лаборатории.

Запихивая в себя бутерброды, Анджей и Будин рассказывали друг другу о своей нелёгкой жизни.

— Я, на самом деле, — говорил Илья Авдеевич, — мог бы и не работать тут: я другим делом зарабатываю многим больше, но хочу всё-таки диссертацию написать. Вот и приходится урывать минутки между проведением занятий, чтобы практическую часть пополнять. Уже три тетрадки в шкафу пылятся. Вот, четвёртую наполовину исписал. Пора уж за статистическую обработку приниматься.

Закипел чайник, отданный Войновским Анджею в «вечное» пользование, и собеседники принялись заваривать чай.

— А вообще я рефлексотерапией занимаюсь, — продолжил Будин. — По научной методике.

— Не иглоукалыванием? — поинтересовался Анджей.

— Нет — пальцами. Давно уже практикую, пальцы опухли и дрожать стали. Подумываю сейчас об открытии центра. А работать там слепые будут — у них же осязание развито лучше, вот и методике моей лучше обучатся, чем зрячие. Я уже с директором Центра занятости договорился: они будут слепых массажу учить, а я потом — своему методу. Но только когда это будет всё, пока не ясно. Надо ещё помещение присмотреть, оборудование… Как-то пытался я кабинет свой открыть. Снял помещение, начал приём, а через пару месяцев хозяин такую цену «заломил» за аренду, что я при всех своих заработках ещё и должен ему остался. Закрыл я кабинет тогда: понял, что помещение не снимать надо, а покупать. Да вот только денег пока не наберу. А зарабатываю, в общем-то, прилично. Ко мне и из-за границы много людей ездит: из Америки вот две женщины недавно приезжали — врач и художница. Пару сеансов провёл. У меня ж дешевле, чем там у них. Да и помогают мои сеансы — не шарлатан всё-таки. Ещё вот итальянские дальнобойщики заезжают почти всегда, когда в Москву направляются: у них такие вещи раз в десять дороже.

Проглотив печеник, Будин продолжил:

— А ещё в моём центре будет робот. Мы его сейчас заканчиваем: осталось программы заложить и интерфейс удобный сделать. Небольшой такой робот с «пальцами». Для каждого пациента будем вводить рост и вес, и робот будет уже знать, как и куда нажимать по имеющейся в памяти программе для того или иного заболевания. Ещё, думаем, сделать его самообучающимся. Чтобы, например, я сеанс проводил с сенсорами на пальцах, а он запоминал бы последовательность движений… В общем, работы ещё хоть отбавляй.

Будин допил чай и отправился в соседнюю комнату мыть кружку.

У студентов начались каникулы. Будин, освободившись от обязанности вести занятия, взял двухнедельный отпуск, оставив Анджея присматривать за крысами в виварии. Животных оказалось много. Очень много: семьдесят! Они, видимо, привыкли видеть человека перед едой, поэтому, когда Анджей входил в виварий, крысы начинали усиленно протирать лапками мордочку, уши и усы, умываясь таким образом перед трапезой. В эти моменты за ними было очень интересно наблюдать, и невозможно было представить, что скоро все они окажутся на операционном столе с электродами в мозге.