Сергей Калашников - Жизнь на двоих

Обработав свои царапины и синяки, я упала на кровать, мгновенно проваливаясь в сон. Случись сейчас конец света, я бы, наверное, не смогла даже голову с подушки поднять! Плевать абсолютно на все! Спать, только спать!

Сонька принесла мне свои юбку, блузу и чепец. Как я и просила, наряды эти были не новыми, но выглядели скромными и опрятными. Просто заметно, что носили их долго. Рассмотрев меня придирчивым взглядом, девушка дополнила образ жилетом со шнуровкой спереди. Он оказался в тон с юбкой — радикально синий цвет с небольшими признаками выгорания на солнце.

Повертелась перед зеркалом. Хоть это и не то, к чему я привыкла, но зато меня теперь никто не отличит от простолюдинки!

Пока мы с Сонькой хлопотали с переодеванием, за окнами стемнело, и я, выпроводив фрейлину, заложила дверь кочергой.

В голове крутилась подлая мысль, что Сонька в этот самый момент болтает с другими фрейлинами или даже с пажами о странном поведении принцессы и ее планах. Отвесив негоднице мысленную оплеуху, я запретила себе думать об этом.

Некоторое время прислушивалась к тому, что происходило в ближайших к моей спальне помещениях.

Старшие фрейлины в будуаре подразнили Софью, издеваясь над её происхождением, что вызвало у меня поток возмущений. Сдержанных. Пока. Через коридор, ведущий к кухне, протопали башмаки помощника церемониймейстера, шедшего распорядиться об ужине. Потом проследовала колонна поварят с подносами и блюдами.

Дворец жил своей жизнью и весть о том, что наследница сегодня не намерена покидать своих покоев, наверняка донесена до ушей Её Величества. Сонька отлично выполнила свою миссию. Зря я сомневалась в ней.

Дожидаться наступления глухой ночи, когда все утихомирятся, мне сегодня не хотелось категорически. Вряд ли горожане охотно откроют дверь тому, кто их разбудит. А ещё менее вероятно, что они станут любезно отвечать на вопросы человека, нарушившего их сон. Поэтому, уловив паузу в хождениях между поварней и трапезной, я через гардеробную и щит копейщика выскользнула мимо двери кухни и сквозь дровяник прямо в сад. Ключ больше не скрежетал в замке, а петли калитки не скрипели — Уля, умница, всё смазала. А теперь — сапожный тупик и негодяй Савка.

Негодяй — он и есть негодяй. Нет, про цирюльника и его сыновей, вернувшихся после годового отсутствия, он и не думал отпираться, даже имена припомнил. Отца звать Степаном, а сыновей — Матвей и Слава. Он их давненько знает. Они старше и оба — известные забияки. Говоря об этом, Савватей даже поёживался, словно вспоминал полученные от них тумаки. А между тем, спокойненько под локоток, заговаривая зубы, завёл меня в комнату и усадил за стол, где вся его небольшая семья ужинала.

Мама, отец, маленькая сестра лет шести. Все они были так добры и гостеприимны, что я невольно расслабилась, едва не забыв о свой миссии. Но поужинать согласилась. Даже уговаривать не пришлось.

Во-первых, я была голодна.

Во-вторых, все очень аппетитно пахло.

В-третьих, — это не надоевший до колик творог с молоком.

Миска чечевицы и по ломтю рассыпчатого, с хорошей добавкой отрубей, хлеба. Отец семейства ласково мне улыбнулся, и отрезал кусок от половинки каравая. Матушка подала деревянную ложку и показала место рядом с собой.

Одним словом, тут я и поужинала. Просто, но уж что дали, то и съела. Хоть и черпали мы из одной миски. Не место и не время показывать свою приверженность этикету, тем более что я при исполнении секретной миссии.

А вот когда хозяин зевнул, я ускоренными темпами распрощалась. Если в этом доме после ужина укладываются спать, то почему в других должно быть иначе? Скорее, к цирюльнику. Пока там ещё не легли. Может быть.

— Уленька! Как хорошо, что ты вернулась! А я уже помощника своего за тобой собирался посылать! — вот какими словами встретили меня на пороге, над которым висели подсвеченные из окна деревянные ножницы — символ профессии живущего здесь человека. — Матвейке вдруг стало худо. Жар к нему вернулся, и лихорадка его трясёт, — с меня уже сняли плащ и ведут, освещая дорогу масляной лампой.

У постели над тазиком полили на руки и подали полотенце. Тут даже жарко от шандала, в котором пылает целый рядок свечных огарков — стараются сделать так, чтобы мне было хорошо видно. Да еще и аптечку подают Улину — так она называет свой саквояж, с которым крайне неохотно расстаётся.

Я растерянно переводила взгляд с отца на сына. Накатилась паника. Что я тут смогу сделать? Я же ничего не умею! Тетрадка? А что тетрадка? Там ничего подобного не описано!